Неужели действительно есть такие… такие гады?
– Повсеместно, как я вам уже говорил. В нашем департаменте. В армии. На парламентских скамьях. В высших правительственных кругах. Мы должны все прочесать и выловить их. Сделать это необходимо! И притом как можно скорее. Начинать приходится не снизу, не с мелкой рыбешки – людишки, которые ораторствуют в парках или торгуют грязными газетенками, даже не знают, кто ими манипулирует. А нам нужны сами заправилы, способные причинить неисчислимый вред, – и причинят, если мы не успеем помешать.
Томми убежденно сказал:
– Мы успеем, сэр.
– Что дает вам такую уверенность? – спросил Грант.
– Но вы же сами сказали, сэр, сделать это необходимо.
Удильщик на конце пирса обернулся и задержал взгляд на своем подчиненном, как бы заново разглядывая твердую, решительную линию его подбородка. Разглядывая с одобрением и удовольствием. Помолчав, он тихо сказал:
– Вы молодец, Бересфорд.
И, стряхнув с себя задумчивость, спросил:
– А что вы можете сказать о женщинах в пансионе? Никаких настораживающих моментов?
– Мне показалось, что есть что-то странное в хозяйке.
– В миссис Перенье?
– Да. Вам ничего… такого… о ней не известно?
Грант, подумав, ответил:
– Я мог бы навести справки о ее прошлом, хотя, повторяю, это сопряжено с риском.
– Не надо, сэр. Не будем рисковать. Она там единственная, кто внушает хоть какие-то подозрения. Еще есть молодая мать с ребенком, суетливая старая дева, безмозглая жена мужа-ипохондрика[27] и пожилая ирландка довольно устрашающей наружности. Все дамы, на мой взгляд, – народ вполне безобидный.
– Вы всех перечислили?
– Нет. Имеется еще миссис Бленкенсоп, прибывшая три дня назад.
– Ну, и как?
Томми сказал:
– Миссис Бленкенсоп – это моя жена.
– Что-что?
От удивления Грант забыл понизить голос. Сердито обернувшись к Томми, он с упреком произнес:
– Но ведь вам было сказано, Бересфорд: ни слова вашей жене!
– Совершенно верно, сэр. Я и не обмолвился ни словом. Вы только выслушайте меня…
И Томми красочно живописал, как было дело, при этом не решаясь поднять на шефа глаза, чтобы не показать ему своей тайной гордости.
Он кончил рассказывать. Наступило молчание. И вдруг Томми услышал какой-то странный звук. Шеф смеялся. Он смеялся довольно долго.
– Я снимаю шляпу перед этой женщиной, – давясь от смеха, проговорил Грант. – Такие встречаются одна на тысячу.
– Не спорю, – сказал Томми.
– То-то Истгемптон повеселится, когда услышит эту историю! Он предупреждал, что вашу жену надо подключить к работе, что иначе она задаст мне жару. А я не послушал. Но это, кстати, лишний раз показывает, какая во всем нужна строжайшая осторожность. Я считал, что принял все меры, чтобы нас никто не подслушал. Заранее удостоверился, что вы с женой одни в квартире. Собственными ушами слышал, как голос в телефоне