шахты доносился гулкий звук колес, но свет фар не появлялся.
Внезапно в душу пришла тревога. Замерло время, пассажиры вокруг застыли. Было легкое движение газеты в руках мужчины, он вперился в одно слово – «мир».
Под ногами Саланы возникло легкое движение. Из-под подола ее юбок стали выползать мохнатые мокрицы. Они заползали на сандалии, ноги чувствовали прикосновение их лапок. Салана нервно пыталась сбросить хотя бы пару самых жирных, но те цепко держались за ее кожу. Мокрицы – первая свита Господина. За спиной послышалось жужжание роя мух, затем покряхтывание. Она закрыла глаза, и стала глубоко дышать.
– Открой глаза, дура. Вернее, правый, ведь левым ты все равно не видишь. Моя Кьяра тебе его так метко подправила, – проскрипел Он, незаметно оказавшись уже перед ней.
Салана выполнила приказ. Господин стоял как всегда в цветных галстуках, и черной шляпе. Он курил, дымок от сигареты закручивался в зигзаги и кольца. Машимон вперился в Салану, спустя долгую минуту он первым начал разговор: «Удачная охота у тебя сегодня была, девочка», – голос Машимона звучал как стук молоточка. – «Какого вкусного толстяка раздавила. Хлоп, и кишки по стенам. Как я хохотал. Ой, как мне это нравится, как нравится. Хвалю, дочка. Хлоп! А что мне подаришь? Я люблю подарки». Деревянный Бог начал раскачиваться из стороны в сторону, зазвучала музыка шарманки.
Страх обрушился на Салану, под его тяжестью она рухнула на колени. Она судорожно стала искать в торбе свою колбу, наконец рука нащупала холодное стекло: «Сейчас, сейчас, мой Господин. Я всегда ношу с собой подарки для тебя. Думаю, что тебе понравится. Я их откормила, они стали жирные, как поросятки».
Не поднимая глаз, Салана протянула колбу Машимону. Через секунду она услышала, как откупорилась крышка, засвистели голоса. Машимон принялся всасывать содержимое, жевать, раздавливать между зубами, глотать с жадностью, захлебываясь. Сущности из колбы пищали, визжали, пытались выбраться из деревянной пасти. Но Машимон запихивал их пальцами назад и снова принимался жевать.
Прошло еще немного времени, чавканье прекратилось. Салана продолжала стоять посреди перрона на коленях. Рядом с ней покачивалась из стороны в сторону опустошенная колба. Машимона уже не было.
Он снова оставил ей жизнь. Голова трещала с такой силой, что Салана пропустила два состава. В мозгу загорелась тройка. Три, три, три курицы, три чашки. Это значит, что девчонка будет в третьем поезде, третьем вагоне.
***
Карина привычно расположилась в предпоследнем ряду, возле окна. Здесь можно было спокойно подремать. Она вытянула ноги вперед, натянула капюшон на голову, прикрыла глаза.
Салана вычислила ее сразу. Кинула мысленно веревку к тому месту, где сидела ее жертва, и стала подбираться к ней шаг за шагом. Она не отводила взгляда до того момента, пока не приблизилась почти вплотную. Старуха изучала Карину, наклоняла голову то в одну сторону, то в другую. Во рту появился вкус тающего зефира. Да, она не ошиблась, это именно то, что нужно. Неиспачканная