и не замужем, – протягивает он, скользя угольными глазами по моему лицу и телу. От этого пронизывающего насквозь взгляда спина покрывается испариной.
– У красивой девочки нет времени на личную жизнь, – быстро произношу я. – Красивая девочка всё время работает, чтобы выжить. Работала, – поправляю саму себя.
– Так от кого сообщение? – уже напрямую задаёт вопрос Дарио.
– От хозяина агентства переводов, в котором я больше не работаю. Я ж говорила.
Итальянец сурово сдвигает широкие брови.
– Завтра он напишет, что ошибся. Поверь мне.
– Ага, как же! Если этот хорёк ослушается приказа, ну ты сам знаешь от кого, то его кастрируют, а офис сожгут.
– А если не ослушается, то мои люди сделают так, что кастрация покажется ему праздником. Видишь ли, малышка, на любую силу есть другая сила.
– Ммм, вот значит, каков твой мир – отвечать силой на силу?
– Именно. И это правильно. Поэтому я ещё жив.
Мы молчим. Дарио докуривает сигарету и говорит:
– Ладно, Лия, сегодня был трудный день. Пора спать. Пойдём, покажу твою комнату. Обычно это делает прислуга, но сейчас все уже ушли.
– О, значит, мне оказана великая честь, – хихикаю я.
Итальянец подозрительно смотрит на меня исподлобья, качает головой и встаёт с кресла.
Комната, в которую меня приводит хозяин дома, потрясающая. Два больших окна плотно зашторены гардинами винного цвета. Светло-сливочные стены украшают картины с пейзажами южной Италии. Кровать, застеленная покрывалом в тон штор, настолько огромная, что на ней могут спокойно поместиться несколько человек. Мебель из тёмного дерева украшена интарсией. (Прим. автора: интарсия – деревянная мозаика).
– Спокойной ночи, – Дарио задерживается на пороге.
– Спокойной, – отвечаю я.
Итальянец резко разворачивается, прижимает меня к стене и властно накрывает мои губы своими губами. Я стою, вдавленная в холодную стену, от ужаса боясь пошевелиться. Из огня да в полымя. И нет, разумеется, это совсем другое полымя: волнующее, притягательное, сексуальное. От Ягуара исходит будоражащий запах амбры, мускуса и цветов апельсина. И, наверное, при каких-то иных обстоятельствах, я бы стала мягкой и податливой в его сильных руках, ответила бы на его поцелуй, и мы бы страстно занялись любовью. Но сейчас – совершенно не тот случай. Поэтому я начинаю сопротивляться изо всех сил, мычать и бить хозяина дома кулаками по стальным бицепсам. Дарио отступает.
– Ты чего? – выкрикиваю первое, что приходит мне в голову.
– Ну а что? Разве я не заслужил небольшое вознаграждение за спасение твоей чести? – усмехается он.
– Какое же это спасение, если … если… – не могу вспомнить нужные слова даже на русском, про итальянский и говорить нечего.
– Если что? Если бы не я, то в данную минуту тебя бы драли во все щели несколько мужиков одновременно или по очереди. Уж не знаю, как они любят. А так, я один. Считай, тебе повезло.
– Дарио, пожалуйста, не надо, – мой голос дрожит, в горле образуется комок. Мне хочется, чтобы стена расступилась