с жутким рёвом упасть на колени. Отшиб тем временем не отпускал шею зверя. Буравогравец пытался стряхнуть враждебный плащ со своей спины и схватить его руками. Кузнец обежал зверя и, оказавшись лицом к морде, нанёс последний удар.
Огромная туша упала. Отшиб ещё раз ударил того лбом по голове и только тогда отпустил его шею.
– А это ещё зачем? – Кузнец косо посмотрел на отшельника.
– Я уверен, что у меня была причина, да вот не пойму, какая. – Отшиб хлопнул себя по лбу.
– Ты-то чего трясёшься? – воин посмотрел на мальчишку. – Уже всё закончилось. Кстати, мог бы и помочь.
– Я разволновался, – выдохнул Искор.
– Пацан, – Кузнец осмотрел поверженного зверя и оттяпал кусочек, чтобы засвидетельствовать подвиг. – Ты можешь и волноваться, и творить своё чудовство одновременно.
– Все последние разы оборачивались для нас не самым удачным образом. Мне кажется, что лучше лишний раз не испытывать недолю.
– Не верю, что говорю это, но тебе надо пользоваться им чаще, иначе ты не научишься контролировать это безумие.
– Всё верно, – кивнул подошедший Отшиб. – Всякое дело надо практиковать. Я не могу положиться на память, зато тело меня не подводит. Тренируя его, я могу позволить себе ошибаться головой.
– Ты же даже не знаешь, о чём мы, так? – Кузнец посмотрел на Отшиба.
– Так, – улыбнулся отшельник. – В путь?
Тем же временем в том же направлении, но другой дорогой Скуп и Гакка спокойно двигались верхом на кругобегах5. В отсутствие других животных, пригодных к верховой езде и упряжке, жители Топтанной долины проявили смекалку и решили проблему, отложенную природой в долгий ящик. Они начали подковывать кругобегов лишь на короткую лапу.
– До тех пор, пока Кузнец остаётся на доске лидеров, мы всегда сможем узнать о том, где его видели последний раз, – проговорил Скуп.
– Да, это так, – согласилась Гакка. – Но что, если черепаха не захочет сотрудничать? Или, того хуже, поведёт себя враждебно.
– Именно поэтому Отшиб и ходит за ними по пятам и записывает всё происходящее. Быть может, мне и не нужна сама черепаха, а лишь её секрет.
Больше Гакка не сказала ни слова. Она и так позволила себе слишком много общения. Но после той ночи, когда они с Искором, не умолкая, говорили до самого рассвета, она всё время чувствовала нечто похожее на голод, который не унять хлебом. Ей был нужен диалог. А в этой пустоте она могла говорить только со своим хозяином, что было недопустимо ввиду сложившейся за годы манеры общения. Поэтому она начала говорить с собой. Молча. А диалоги с собой порождают мысли.
Путь героя, в какую бы сторону и какой дорогой он не лежал, всегда натыкается на возможность. Возможность совершить подвиг или стать добычей злодея, монстра или недоли.
Судап родился и прожил долгую жизнь в небольшом торговом городке на Трёхпалом перекрёстке. Это было место, где