меня есть деньги. Ты же знаешь, что у меня ветеранская пенсия.
– Это сколько в цифрах? – задумалась Ася. Никогда не знала и не спрашивала. Отец с матерью жили скромно, и им вроде хватало.
– Двадцать восемь тысяч, – поделился отец.
– Ого!
Ася за него порадовалась. Даже навскидку можно было предположить, что государственная милость позволит решить отцовскую проблему.
Отец медленно жевал рисовую кашу с ямкой растопленного масла посередине. Не торопясь, он следил за тем, чтобы масло оставалось на месте и не уплывало в стороны. Однако с каждой ложкой стенки ямки истончались, и, хотя отец брал все меньше и меньше, островок прорвало и масло растеклось по тарелке. Отец промокнул его хлебом, надкусил и неподвижно замер. Хлеб еще делал круги по тарелке, собирая остатки масла и каши, а Ася уже стояла в прихожей.
– Я поехала. Не скучай. Попробуем найти тебе сиделку.
Солнце уже едва приметно коснулось горизонта. Закат разлился по всей ширине неба, но гораздо дальше Елабуги, ближе к Челнам. Остатки лучей тускнели, цеплялись за окна и балконы домов, крыши гаражей. Ася торопливо зашагала меж высоких тополей, облака над ними в свете заката похожи на розовые горы, с красно-желтыми круглыми макушками. Надо торопиться, последний автобус уходил через полчаса, но водитель иногда позволял себе вольность уехать раньше. Если опоздает, придется ночевать у свекрови или у отца. Но лучше успеть. Успеть узнать хорошие новости, узнать, что все получилось с КамАЗами, и уже завтра с утра заняться квартирными хлопотами. Тогда и с отцом вопрос решится, можно будет забрать его к себе.
Успела. Заняла место у окна. Автобус катил вдоль мачтовых сосен, так искусно презентованных всему миру Иваном Шишкиным. Рядом сидит девушка с таинственно-печальным взглядом. Наверное, студентка пединститута – и сейчас в романтической голове прокручивает зачет по Евгению Онегину.
Ася любила вечернюю дорогу, любила темные сосны за их изящество и стройность, за то, что дорого ценились художниками.
Наблюдая за деревьями, Ася уснула…
Глава 5
Ночь
Ася хотела забыть эту ночь навсегда. Она предпочитала о ней не говорить и ни с кем не обсуждать. И если Руслан с ней разведется, то пусть эта ночь останется абстракцией, а не итогом ее проигрыша.
Голоса на кухне Асю расстроили.
Во-первых, она узнала учительский тон матери Алевтины, во-вторых, саму Алевтину и, в-третьих, Руслана.
Больше говорила мать Алевтины. Ох и ядовиты были ее слова.
– Посмотри, какая у меня дочь раскрасавица. Зачем ты живешь с этой маймылихой…
И еще много слов и убийственных доводов против Аси.
Алевтина поддакивала, Руслан отмалчивался.
– Я все слышу, – предупредила Ася. Сняла кроссовки, куртку, зашла на кухню. – Что здесь происходит?
Оковы ревности схватили сердце, голову. Она не ожидала от Руслана, что он все это слушает и, может, примеряет. По мнению Аси, он должен был отнекиваться, отбрыкиваться, а он, как козел, распустил бороду, выставил рога, вешайте на них лапшу, они у меня длинные.
– Тебя