в общую залу харчевни. Разговор за столом зашел о последних городских новостях о драке школяров с подмастерьями, случившейся третьего дня на мосту Менял. Некоторые из посетителей заведения принимали в ней участие, а другие были не прочь услышать о столь славной баталии. Рассказывали, что Жан Трувэ в горячке потасовки так славно отделал почтенного ювелира Бларрю, имевшего неосторожность переходить тогда по мосту, что теперь мессир вряд ли скоро подымется с постели. Коли такое случится прежде Крещения Христова, то это будет сказочной удачей и доказательством искусства лекаря. Впрочем, никто не желал вреда господину Бларрю, все случилось случайно, но с этим ничего нельзя было поделать.
Когда все достаточно обсудили случившееся, жонглер, дремавший дотоле в углу, очнулся, словно вынырнул из омута сновидений, поднял голову, осушил стоящую перед ним кружку и стал рассказывать, как в Персии дрессируют львов. Отчего на него нашло такое – непонятно, ибо никто из присутствующих этот вопрос не поднимал.
Жонглер, тем не менее, поведал собравшимся, что укротитель льва имеет двух рыжих собачек и ежедневно нещадно лупит их на глазах у зверя. Псы при этом визжат, а царь зверей все более робеет. Насмотревшись на жестокость дрессировщика, лев начинает выполнять все его приказы. Однако коли кто-то выведет его из себя, то глаза у эверя наливаются кровью, он забывает обо всем на свете и перестает подчиняться кому бы то ни было. Остается либо выпустить зверя на волю, либо умертвить, но благоразумнее, разумеется, последнее. Ведь львиное мясо можно скормить другим зверям, хоть тем же рыжим собачкам.
Жонглер знал много и других историй из жизни циркачей, а потому вещал без умолку, но утомленные подробностями картезианец с девицей, пошатываясь, покинули залу, оставив после себя блюдо бараньих костей и два пустых кувшина.
Ругаясь последними словами, хозяйка убрала за ними, а ее супруг начал рассказывать оставшимся за столом историю, услышанную от заезжего купца. Оказывается, в Бурже взяли под стражу сеньора де Лелена, сына того самого де Лелена, который прославился в войне с англичанами. Увлекшись черной магией, вельможа в надежде раскрыть тайну философского камня[16] заманивал к себе путников, разбивал им головы молотом и поедал еще теплый мозг. Хозяин с такими подробностями рассказывал обо всем, что остальным начало казаться, что если тот и не участвовал в зверствах де Лелена, то по крайней мере держал при том светильник.
Затем посетители «Быка в короне» обсудили приезд купцов из Флоренции с партией доброго тосканского сукна и возможность созыва Генеральных штатов[17]. Последнее грозило повышением налогов или введением новых, ибо все давно заметили, что короли имеют обыкновение собирать представителей провинций тогда, когда им не хватало средств.
Франсуа постепенно перестал следить за нитью разговора, и его мысли начали беспорядочно метаться от одного предмета к другому, пока не остановились на театральном