гарнитурой на голове, которая не только позволяла им общаться между собой, но и заглушала дьявольский шум винтов, проникавший в кабину снаружи.
Коннорс кивнул в ответ. Как бы подтверждая, что с этим не поспоришь.
– Будем? – спросил молодой.
Сейчас Коннорс помедлил с кивком, хотя оба они прекрасно знали, что деваться некуда. В первых лучах восходящего солнца без бинокля «скорая» выглядела маленькой блестящей точкой, но он все равно не осмеливался отвести от нее взгляд.
Словно это могло предотвратить неизбежное.
Как будто он сидел со школьным учебником в одной руке и с ответами в другой и пытался получить нечто совсем иное, прекрасно зная, какой должен быть результат.
Ответственность. Нечего не поделаешь.
Но сейчас альтернативы не существовало.
Когда он наконец дал свое согласие, его движение головой было столь неприметным, он с таким же успехом мог качнуться от того, что вертолет попал в воздушную яму. Однако его молодой напарник отреагировал должным образом. Тем более пульт он уже держал в руке, и ему оставалось только нажать на кнопку.
Когда машина взорвалась, утонув в облаке желтого дыма, их задание закончилось.
И новое поколение сорной травы и полевых цветов получило образовавшуюся воронку в свое распоряжение.
4
Вильям Сандберг проснулся второй раз за день, в который он, собственно, не планировал просыпаться вообще, когда находился на высоте нескольких тысяч метров над землей.
И как только он понял это, от его сна не осталось и следа.
Он сидел в кожаном кресле, мягком, теплом и достаточно глубоком, чтобы оно с таким же успехом могло находиться в домашнем кинотеатре какой-нибудь богатой виллы, а за иллюминатором прямо напротив него светило яркое солнце, и чуть ниже раскинулся безбрежный океан белых облаков.
Он находился в самолете. Спал.
Как обычно, сон не спешил уходить и, даже растаяв, как дым, оставил после себя неприятный осадок. Он подумывал, как приучить свой мозг совершать экспедицию назад к истокам тягостного ощущения и попытаться понять причину, вызвавшую его. Зачастую в этом случае повторялась одна и та же история. Не удавалось вернуться в мир Морфея и восстановить уже потерявшиеся в тайниках памяти картинки. Одновременно он знал, что это самый эффективный способ полностью избавиться от них.
Однако решил не напрягаться. Не тратить умственные силы на такую ерунду, и продолжал сидеть неподвижно, как будто малейшее его движение позволило бы им обнаружить, что он проснулся. Словно в результате они могли прийти и разобраться с ним.
Они? И о ком же шла речь?
Этого он не знал.
Его последним воспоминанием были трое одетых в костюмы мужчин в больничной палате. Он ощущал неприятную сухость во рту. А его единственное знание сводилось к тому, что у того, в чьей компании он сейчас находится, явно имелись деньги.
Он не впервые сидел в частном реактивном самолете. Однако этот оказался самым шикарным из всех, которые он когда-либо видел