где интурист гуляет, всегда люди в штатском шныряют, секут поляну, – крутилось у нее в голове. – А Артист-то ему лучше подходит, чем Кузя, – прямо в яблочко!
– Ну что, идем на бал? – услышала она его голос в окошко.
– Идем, – смело сказала Василина, а на самом деле, сильно труся. И вышла из «жигулей».
– О-о! Ничего себе! Ништяк, Артист! – послышались веселые возгласы со всех сторон.
А знакомый ей уже голос Шпигеля выкрикнул:
– Ну, бля, Артист, ты даешь!
– А я не даю, Шпигель, и тебе не советую, – ответил он и продолжил: – Знакомьтесь…
– Это… – посмотрев на Василину и, вероятно, только что отбросив первый слог «зо», вдруг произнес: – Лушка!
– А для вас, пацаны, она Луша.
Взял ее под локоть и, добавив: «Вперед, босота», – повел ко входу «Кавказской кухни». Если бы Василина знала, куда идет, то вряд ли отправилась на этот бал. Войдя внутрь, она откровенно запаниковала, увидев человек двести мужчин разного возраста, разных национальностей и в одинаковых черных костюмах, сидевших за общим п-образным столом. Этот огромный стол был сплошь заставлен едой и бутылками. Все примерно двести голов и четыреста глаз одновременно повернулись и уставились на них. В центре стола поднялся крепкий седовласый мужчина, также в черном костюме, белой рубашке и с живой розой в петлице пиджака. «Как у дона Карлеоне», – мелькнуло у Василины в голове. Мужчина сделал небольшую паузу, дождался, когда все войдут, и объявил: «А это, кто не знает, мой молодой кореш, Артист, с бригадой. А знаете, как он стал Артистом? Менты ему дали эту кликуху».
При слове «менты» все деловые притихли во внимании. А седовласый с розой в петлице обвел их взглядом, посмотрел на вновь прибывших и сказал: «Да вы присаживайтесь, пацаны». И показал рукой на левое крыло стола.
– А ты, дорогой Артист, подойди поближе, не стесняйся.
Кузя-Артист подошел к центральному столу изнутри, заложив руки в карманы, и встал на всеобщее обозрение. А седой, или просто Михалыч, продолжил: «Он как-то подломил хорошую хату с ювелиркой и спускается по лестнице с футляром от скрипки, полным „рыжья“. А навстречу мусора бегут – сигналка зазвякала. Какой-то оперок ему и говорит: «Ты что, скрипач?» А наш в костюме, в галстуке, тому с улыбкой и отвечает: «Нет, я баянист». А мусорок снова: «А че со скрипкой?» А наш в ответ: «Таскать легче». Тогда мент ему: «Давай-ка двигай отсюда, артист. Не до шуток нам. Тут ограбление, понял?» – «Понял», – ответил новоиспеченный Артист. И двинул оттуда.
– Присаживайся, дорогой, рад тебя видеть, – сказал Михалыч Артисту и уселся сам. Но Артист не ушел, а подошел ближе к юбиляру, пожал тому руку, что-то сказал и протянул точно такой же футляр, в котором подарил Василине цепочку с подвеской. Потом вернулся к своим и спокойно сел рядом с ней, налив ей и себе шампанского. Василина пребывала в шоке. Ей казалось, что она присутствует на сходке уголовных воров в законе. По правде говоря, это так и было – сходняк воров по поводу днюхи авторитета. И съехались на него, действительно, все коронованные и некоронованные, все чего-то