Много следов одного человека, который, скорее всего, пользовался перчаткой в повседневной работе. Поверх этих отпечатков другие следы, их немного, такие же есть на внутренней поверхности – этот человек, видимо, и стаскивал перчатку с руки, вывернув ее наизнанку. И еще два отпечатка третьего человека – такое впечатление, будто кто-то брал перчатку двумя пальцами уже после того, как второй стянул ее с руки.
– Третий? – озадаченно переспросил Беркович и добавил: – Ну хорошо, теперь остается только взять контрольные отпечатки у всех, кто находился в квартире… Кстати, там были муж погибшей женщины, два их сына с женами, и трое детей. Дети отпадают, верно?
– Да, это отпечатки пальцев взрослых людей. Ты думаешь, что муж или сын могли убить, подбросив в пакет скорпиона?
– Я не знаю – кто. Но ведь это очевидно: кто-то принес желтого скорпиона, взял в туалете резиновую перчатку, надел ее, положил насекомое в пакет, когда никого не было на кухне, а перчатку спешно стянул с руки и бросил под стол, потому что в квартире было много народа, и его каждую секунду могли застать… А потом пришла хозяйка, открыла холодильник…
– Серьезное обвинение, – сказал Хан. – Учти: был еще некто третий, который брал перчатку двумя пальцами.
– Да… Я думаю, что убийцу видел кто-то, кто его хорошо знал и любил. Или хотел выгородить по иным соображениям. Возможно, убийца снял перчатку и просто уронил под ноги – он ведь наверняка находился в страшном возбуждении. А этот третий перчатку поднял и бросил под стол – подальше от внимательных глаз.
– И если бы не ты, – подхватил эксперт, – то потом убийца или тот, третий, кто был на его стороне, взял бы перчатку и выбросил или положил на ее постоянное место в туалете.
– Скорее всего, – согласился Беркович.
– И теперь, не найдя перчатку под столом…
– Черт! – воскликнул старший инспектор. – Ну и тупица же я! Извини, Рон, мне придется вернуться.
– Не спугни его! – крикнул вслед Хан. – И постарайся раздобыть контрольные отпечатки!
В квартире Нахмани была толчея, стол уже убрали из салона, женщины-соседки рыдали, мужчины о чем-то мрачно говорили, ни мужа, ни сыновей Мири видно не было, а невестки с детьми сидели в одной из спален на кровати и тихо переговаривались друг с другом.
– Они в больнице, оформляют документы, – ответила одна из невесток на вопрос Берковича.
– Наверно, Мири была богатой женщиной, – неопределенно сказал старший инспектор.
– Богатой? – переспросила вторая невестка, Беркович с трудом их различал: обе были черноволосые, худощавые, с черными миндалевидными глазами. Может, сестры? – Да, говорят, у Мири много денег. От отца остались, она их не трогала…
– Она вообще жадная была, – сообщила первая невестка, и вторая бросила на нее испепеляющий взгляд, не укрывшийся от внимания Берковича.
– Понятно, – сказал старший инспектор и, не дожидаясь начала ссоры, вышел из спальни. Постояв в салоне и не услышав