пора… Многое надо успеть. И скосить траву, и перевернуть, подсушить, сбить в валы, чтобы продуло. Потом, начать сгребать, набирая сено деревянными граблями на ногу распрямляя стебли. Обхватив одной рукой охапку, плотно прижав к граблям, тащить ее к стогу. Здесь сено забиралось вилами на длинных черенках и закидывалось, подавалось на стог. На стогу обычно командовал дед Андрей – не тяжелый, сухонький, с длинной, совсем белой бородой. Командир! Показывал куда забросить, принимал навильник и распределял его в определенном порядке по стогу. Притаптывал, перекладывал. Мудреное дело! Чтобы дождь неожиданный не пробил, ветер не раздул… Ответственная работа.
На сенокосе трудилось почти все семейство Лебедевых – дед за главного, две дочери, Лидушка с Наташей и их мужья, дядя Петя и дядя Леша, сын Агафон (папа мой) и мама моя Нина. Брали отпуска, отгулы и помогали с заготовкой сена. Не было только старшего сына Георгия, (полковника тогда уже) служившего на Дальнем Востоке летчиком, нагонявшего страх на самураев.
Справлялись быстро. Работали справно. Да и что там надо-то на корову с телком – двести пятьдесят, двести шестьдесят пудов! К сенокосу готовились заранее. Договаривались с лесником о встрече и тот отводил участок под покос. Отводил его всегда в одном и том же месте. Но ритуал есть ритуал. Дядя Петя шел с лесником на участок. Лесник, махнув рукой в одном направлении, затем в другом, говорил:
– Вот оттуда и до седа… За кривую березу не лезь… Там другие косить будут.
Дядя Петя доставал бутылку самогонки, стакан и небогатую закуску – пару вареных яиц, соленые огурцы, кусок черного хлеба и пучок зеленого лука. В спичечном коробке крупная серая соль. Присаживались в густую траву. Плескали в стакан, выпивали, занюхивали и разговаривали ни о чем. После того, как бутылка пустела, лесник довольно хмыкнув, изрекал:
– Ладно там за… за березкой еще метров тридцать возьми… Вдруг не хватит…
Соглашение было достигнуто!
Занимались косами. Забивали клинья, подбивали кольца, замачивали место посадки в воде. Меняли лозовые ручки, стягивали их концы тоже лозовыми тонкими, вымоченными и разбитыми побегами, подстраивая под рост косца. Затем косы отбивали. Звонкое занятие!
В пень заколачивалась маленькая наковаленка – бабка. Конец косья5 подвешивался бечевкой так, чтобы плоскость косы ложилась ровно на плоскость бабки. Этим занимался мой отец.
Он садился на такой же пенек рядом и, ухватив левой рукой полотно косы, передвигал лезвие по наковальне. Правой рукой, специальным молотком оттягивал лезвие, нанося удары по самой кромке. Тук-тук, тук-тук… Молоток то и дело смачивался в ведре с водой – это требовала холодная ковка. А еще отец немного загибал носок косы вверх, чтобы землю не цеплять.
Ото всюду слышался перестук молотков. Страда в разгаре!
Точили косы непосредственно перед косьбой, уже на покосе. Точились по-своему. Заостренный конец косья втыкался в землю,