выигранных у серьёзных противников спаррингов, а он вынужден вантузом работать, слёзы из ушей откачивать.
Умирающий недовольно нахмурился, улёгся ровно и приготовился досмотреть положенные ему по статусу видения. Однако разводы на потолке в свете уличных фонарей серели неподвижно и сменяться новыми картинками не желали. Мысли опять вернулись к правому уху. Ян отчётливо ощущал, что одна ушная раковина увлажнена, а вторая – совершенно сухая. Это наблюдение повлекло странный эффект – защекотало в переносице, сильнее, сильнее, сильнее… Ян сел, громко чихнул, после чего, как всякий воспитанный человек, пожелал себе: «Будь здоров».
Но внезапный чих не только одолел щекотку в носу, но и стряхнул весь философский настрой, направив мысли в практическое русло.
«Стоп, стоп, стоп, – вскинулся Ян, – какое, к чёрту, «будь здоров»? Меня же психованный Степан на «Фредлайнере» в асфальт укатал. Здоров я быть никак не могу. И что я делаю в квартире родителей? Впал в кому, а они забрали к себе, чтобы ухаживать? Понятно, что Марина с чувствительным Арманом со мной возиться не стали. Им не до меня. Но есть же специальные заведения: в Германии, в Швейцарии… На мои деньги можно не только пожизненно там содержать в идеальных условиях с сиделкой топ-моделью, но и весь санаторий выкупить. Кто позволил притащить бесчувственного, искалеченного миллионера в эту комнатёнку? Что с фирмой произошло? Рейдеры захватили? Родителей не допустили к управлению, обанкротили, вывели активы? Семён бы не позволил. Он не мог! Или… мог?».
Тут вспомнился последний разговор с заместителем, его ужасная толстокожесть и равнодушие к личным проблемам директора. Ян скрипнул зубами: «Неужели кинул?! Ну, Сёма, держись. Я тебя, толстун неблагодарный, достану. Ты, наверное, уже в мой кабинет перебрался. Ну что же, там я с тобой и разделаюсь!».
Ян заклокотал горлом, но получилось не грозно, а несколько визгливо, будто из полена выдернули тонкое полотно застрявшей пилки. Он поморщился: «Наверное, пока я в коме лежал, связки ослабли. Теперь придётся заново учиться говорить, а может быть, и ходить». И тут же, словно обухом по голове, ударил страшный вопрос: «А ноги-то у меня есть? Я вообще ходить смогу?». Похолодев и внутренне сжавшись от мрачного предчувствия, Ян резко откинул одеяло. С облегчением улыбнулся. Ноги были на месте. Исхудали, конечно, палки какие-то синюшные, а не ноги. Ни наработанных годами тренировок мускулов, ни загорелой кожи. Да что там, даже волос почти нет. Радость обретения ног поугасла от их заморённого вида. Дальнейший беглый осмотр тела утешения тоже не добавил: руки тонкие, а живот и бока выпирают подкожным жиром. Ян едва сдержал ругательства: «Столько лет каждый день по полтора часа потеть в спортзале, вылепить из себя атлета и в один миг всё потерять». В детстве он был полноват, и об этом периоде остались самые неприятные воспоминания. Только сейчас было не до них. Требовалось срочно разобраться, что произошло. Да и потом, сидя на пятой точке, мышцы не накачаешь.
Свесив