в анфас, она глядела на вас, точно она знала вас, извиняла вас, чудесным образом соглашалась принять вас в свое общество. На фотографии, снятой в профиль, она смотрела вперед. За пределы мира, спокойно ожидая приближения чего-то.
– Да, – сказал я и закрыл футляр. Больше мне нечего было сказать.
– Вот видите, – он повернулся от окна, сунул футляр к себе в карман и заговорил совершенно спокойно. – Ливерпульский план теперь совсем оставлен. – Мне казалось, что Ливерпуль не совсем подходил к этим двум фотографиям. Мне представлялась улица с маленькими виллами, двориками и цветниками. – Но я хочу знать, что моя дочь умерла. Как я могу вернуться в Ливерпуль и жить там один столько лет, если я не буду этого знать. Мне нужно узнать, что Мона умерла, не правда ли?
Он обращался ко мне, как разумный человек, таким голосом, которым он просил бы объяснить ему какие-то подробности в расчетах. Голос был сухой и без слез, как и его глаза. Но я ощущал безмерное горе в этом человеке, делавшее всякое выражение сочувствия бесполезным и банальным.
– Что я могу для вас сделать, мистер Триник? – спросил я.
Он развернул свою карту на моем столе и прикрепил все ее четыре угла.
– Шлюпка была хорошо оборудована во всех отношениях, – говорил он. – На ней были добрые английские моряки, вода, пища, офицер, понимающий в мореплавании, паруса, и она не была переполнена.
– Но вы же не воображаете, что в подобную бурю… – воскликнул я, и он не дал мне кончить фразу.
– Почему же капитан, в таком случае, ее отправил?
– Пожалуй, да, – должен был я признать. – Очевидно, он считал, что есть шанс.
– Вот именно, я изучал эту книгу, – он показал мне заглавный лист. Это был «Лоцман Аденского залива». – Я купил ее у одного из офицеров грузового парохода, который доставил нас в Аден. После первого сильного порыва ветер в начале июня часто спадает, так написано в этой книге. И я скажу вам еще одно. К северу от Сокотры есть течение к востоку, скоростью сорок миль в день. Я еще скажу вам третье: во время юго-западного муссона, чем ближе вы подходите к арабскому берегу, кроме как на одном участке, тем легче вы попадаете под ветер и тем спокойнее море.
– Арабский берег! – воскликнул я. – однако, мистер Триник, такое расстояние…
– Три сотни миль, и ветер все время сзади, – быстро ответил он. – Измерьте сами по карте, вот, – он вынул циркуль из кармана и передал его мне. У него наготове было все, что могло помочь его доказательствам.
Я с неохотой взял циркуль и отмерил расстояние.
– Да, триста миль, около того, – сказал я.
Итак, существовала та страшная возможность, которая мучила моего посетителя.
– Их мог подобрать какой-нибудь пароход, идущий на восток, – ответил я.
– Уже две недели, как шлюпка оставила корабль. Мы бы об этом услышали.
Радиотелеграф в то время был еще чудом будущего. Но Аденский залив был одним