плечи и спину, но оставляя в тени лицо.
– Шу-у-у, барышни, не пугайтесь, – певуче протянул Узээриш. – Это мои страстные поклонники, – наследник спрыгнул на мостовую, поморщился и устало добавил для предводителя: – Весь день от них бегаю. Подмётки скоро отвалятся.
– И всё равно сюда сунулся… – не очень одобрительно протянул оборотень.
– А что делать? – с наигранной тоской развёл руками Узээриш. – Не сунулся бы – на том свете предки бы заклевали. Так разговору всё-таки быть? – он хитро прищурился.
Предводитель посмотрел на него с сомнением, потом обвёл притихшую толпу взглядом и всё же выдал:
– Пройдоха ты, потомок Сильнейшего. Но смелости выйти к нам хватило, да и на глупца не похож. Только где сам хайнес? Или он сам побоялся, а сына выпнул?
– Хайнеса в гости зазвал тот самый злодей, что школу едва в пепел не обратил. Да так невежливо зазвал, что ни свиту не допустил, ни о месте гостевания не отписался и ни о времени возврата повелителя.
На губах хайрена продолжала играть чуть насмешливая улыбка, но предводитель отметил малость пустой взгляд и дрожащий, очень уж широкий зрачок. И опустил глаза.
– Значит, безголовые мы, – протянул он. – Ну, уговоримся мы с тобой, потомок, а вернётся хайнес… коли вернётся, – по лицу хайрена пробежала судорога, – …и по-иному решит. Как быть? Как нам довериться тебе, коли власти в твоих руках с крошку?
Наследник пристально посмотрел на него, словно обдумывая что-то. Или же решаясь на что-то.
– Эй, господа, мела или уголька не найдётся?
Замершая толпа опять пришла в движение. Нашлись и мел, и уголь.
Взмахом руки отогнав предводителя в сторону, Узээриш принялся в ночном свете вычерчивать на мостовой большой ромб. Закончив, он заключил фигуру в круг и начал кропотливо выписывать мелкие символы. Долго выписывал. Толпа взволнованно шушукалась, самые пугливые поспешили убраться с площади – а вдруг хайрен их всех сейчас взорвёт, – а предводитель начал нервничать и даже встал за спиной наследника, чтобы кто-нибудь не подстрелил.
Закончив, Узээриш отбросил мел, отряхнул руки и встал по самому центру печати. Мотнул головой, расправил плечи и, широко расставив ноги, словно готовясь принять удар, решительно посмотрел перед собой.
– Я, Узээриш Ийехаидый, потомок рода Ийехаидый, беру на себя бремя повелителя всей Салеи, возлагаю на свою голову корону Сильнейшего и прошу своего отца, Иерхарида Ийехаидый, добровольно отказаться от власти и вверить её в мои руки.
Он умолк на несколько секунд, а затем опять заговорил, но в этот раз на древнем языке Салеи, произнося одну за другой клятвы и обещания, принимая на себя обязанности и соглашаясь с ограничениями. Он обещал заботиться о своём народе, обещал быть зрячим и слышащим, чтобы видеть проблемы своей страны, обещал знать и помнить законы предков…
Его негромкая речь звучала в кромешной тишине. Обомлевшая толпа молча внимала зрелищу, ранее недоступному взгляду посторонних: коронование хайнеса всегда было таинством, куда допускались только сам будущий