догнала Лидию Николаевну, которая ей казалась оплотом разумности среди веселых и провокационных «англичанок».
Впереди Нина с Лилианой продолжали рассказывать анекдоты.
– Слушайте из свеженького. Армянское радио спрашивают: что было раньше – яйцо или курица? Армянское радио отвечает: м-м-м-м, раньше все было!
– А этот? О, он просто замечательный! Внимание: вопрос ко всем! – Нина обернулась. Пятясь, стараясь не упасть, повернулась к отстающим, сокращая дистанцию и приглушая голос. – Кто мне скажет, какие признаки отравления черной икрой, знаете? Ну? Давайте! Идеи есть? Да вы что! Это когда вырастают густые брови и нарушается дикция!
Ирина не очень поняла, при чем тут икра, да еще и к густым бровям, но сухо, в пол-улыбки посмеялась вместе со всеми. Чуть не упала, правда, при этом на скользкой дороге. «Надо будет Толю спросить, не забыть бы», – подумала она и повторила про себя анекдоты, чтобы запомнить наверняка.
Диван
Зима выдалась ранняя, снежная, время близилось к Новому году – первому столичному Новому году. Бульвар между школой и метро превратился в длинный туннель под заснеженными деревьями, по которому вниз можно было катиться ледяными накатанными блестящими дорожкам. Ирина Евгеньевна осторожно обходила эти развлечения, недовольная тем, что теперь там дотемна толпились и толкались ученики. Дети есть дети, но она и в юности таким не баловалась – можно упасть, можно порвать или запачкать одежду, можно испортить обувь.
Она была всегда бережливой, и мама хвалила ее, ставя всем в доме в пример. Особенное отношение у Иры было к обуви. Не намочить, не поцарапать – особенно значимые аргументы. Муж только-только ей достал сапоги в каком-то своем распределителе, на мягкой невысокой каучуковой танкетке, замшевые, такие, в общем, такие… Другие за ними ночами стоят, номерки на ладони пишут… Все коллеги обновку заметили, отметили и долго рассматривали. Ей было особенно приятно, что даже Нина с Лилианой, школьные модницы, одобрительно поцокали языком, но почему—то, к сожалению, не спросили, откуда такая роскошь.
– Ирина Евгеньевна, заходите, заходите! Не надо снимать обувь! Можно просто вытереть. Вот тут я живу. Видите, самая обычная квартира… не хоромы.
Когда они вместе с Лилианой Георгиевной вышли из школы и направились по бульвару к метро, было еще совсем рано. Ирине не хотелось ехать домой. Гулять, впрочем, тоже не сильно тянуло – день был промозглый, неясный. Над аллеей висела туманная дымка, сквозь которую виделся белый ровный круг зимнего солнца. Морозы, взяв реванш после легкого мягкого снега в начале декабря, решили наконец себя показать, и холод пробирал нешуточный. Бульвар был пуст, только где-то вдалеке шла обычная баталия у снежной крепости. Деревья склонялись над головой, задевая, если вовремя не увернуться, голыми ветками с остатками утренней изморози.
Дойдя до метро, коллеги еще немного постояли, поговорили. Ирине было интересно все, что касалось