Вас, капризные вы мои, никто персонально под руки не поведет на увеселительное мероприятие. Так не будем же предаваться скуке, обрекая себя на добровольное заключение!
– Ты явишь себя на коридорное обозрение, а дальше что? – подключилась к разговору и Валери.
– Перво-наперво, разузнаем что-нибудь насчет общественного питания: что у них тут имеется? Столовая, буфет, ресторан?
– Вопрос этичный, на подозрение не наводящий, – заметила я.
– … чтобы с ним приставать к окружающим, которые приглянутся, – усмехнулась Валери.
– Нет, с вопросами мы будем приставать, если наши поиски не увенчаются успехом… А пока проведем разведку без боя, – вскомандовала неунывающая Вера. – Оторвитесь вы, наконец, от кроватей! Дома отоспитесь!
Подавая пример несмелым, еще не настроившимся на проявление решительности девчонкам, она непринужденной походкой продефилировала посреди комнаты и распахнула настежь дверь, как бы приглашая нас убраться отсюда немедленно. Мы повиновались воинственной подруге, полагаясь на ее лидерскую роль в дальнейшем предприятии. И она любезно выпроводила нас из номера, замыкая дверь на ключ с таким ожесточением, будто лишала нас права на вхождение на порог, безнадежно оторванный от внешнего мира, который мы решили познать.
Коридорное пространство, действительно, пустовало. И лишь сужающаяся перспектива дверей, расположенных направо и налево, составляла его. Правильность и холодность линий, прямых и убегающих вперед, характеризовала тот равнодушный стандарт, по которому планировались подобного рода коридоры. Окраска тоже была не веселой, цвета неопределенного, выцветшая и с потёртостями у дверных косяков. Наверное, этот дом отдыха был типичным для начала 90-х годов.
Первым появлением на незамысловатой, упрощенной в декорациях до полного их отсутствия сцене, стал некий молодой человек, который возился со связкой ключей у соседнего номера. Замок, похоже, барахлил и доставлял нашему незнакомому соседу немало хлопот, прежде чем впустить хозяина внутрь заветной комнаты. На наше возникновение молодой человек оторвался от своего занятия и растянул губы в самой приветливой улыбке. Физиономия его словно осветилась невидимыми прожекторами, где-то скрыто вправленными, которые подавали освещение, когда их хозяин испытывал довольство. Такая открытость во взоре, такая доверчивость почти граничили с наивностью. Простодушие незнакомца улавливалось столь легко, что не требовалось ни тени, ни шороха наблюдателя, разбирающегося в психологических качествах. Это очень удивляло с первого взгляда.
– Вы здесь живете? – осведомился он в почтительном поклоне головы. Мы едва разобрали его реплику – так ее исковеркал акцент. В слуховом отношении более восприимчивая Вера, у которой давно существовала страсть к переводам с пластинок иностранных песенных вариантов, выручила непонимающую троицу. Эта троица