Силен (сатир, персонификация винной бочки) никого не обидел, давая каждому хлебнуть из своего пузатого бочонка, на сей раз не винного, а более спиртного. И каждый имел уже свой, наполненный до отказа бочонок, который мог бы лопнуть, если бы Силен не прекратил потчевать своих приятелей. Тут наблюдалось настоящее гулянье: беспорядочное нагромождение посуды, сложенной грудой друг на друга или приспособленной для общего потребления пищи, разнокалиберные бутылки и многочисленные стаканы. Котлеты, собранные из разных тарелок на одно блюдо, скатывались с горки в разные стороны, что немало забавляло веселящуюся компанию.
Мы ничуть не огорчились из-за предательства какого-то пьяного Геннадия Васильевича. Тип легкомысленный, шальной и без меры болтливый! Главное, благодаря ему, мы добрались до столовой, где – справедливо отметить – предполагалось меню не по столовому роскошной. Из принципиальной жадности мы нагрузили свои подносы из каждого наименования меню, уверенные заранее, что от такого количества нам непременно станет плохо. Но мы намеревались от всего откусить, отломить, отхлебнуть и отъесть, чтобы доставить себе удовольствие если не от объедания, то вкусовое.
Расположились мы за столиком, откуда удобнее было обозревать панораму. Нам требовалось изучение окружающей обстановки. Пожалуй, мы занимались более разведывательной деятельностью, нежели ужинали, прикрываясь едва заметным касанием к приборам.
Знакомства наши обнаружили себя почти сразу: через несколько столов от нас мы были замечены тем самым чудаковатым Санди. Он дружественно замахал нам, расплываясь в широкой улыбке. Его приветственные восклицания поддержали и приятели, разделяющие с ним вечернюю трапезу. Откровенно стараясь нас рассмотреть, они вытягивали шеи и очень эмоционально гримасничали. Такое поведение и выдавало в них иностранцев: ведь это нетактично – показывать назойливое внимание к незнакомым девушкам.
В диаметральном направлении от иностранной четверки в наш адрес заголосила разудалая компания пресловутого Геннадия Васильевича, – самая многочисленная и буйная компания в столовой дома отдыха. В мирную обстановку ужинающих, прилежно склонившихся над тарелками, она привносила взбудораженность. Вместе с Геннадием Васильевичем, к которому вернулась память о покинутой «красоте», нам свистели, приглашая за стол, еще пару парней. Они, как было видно, и вовсе отдались объятиям Диониса, поскольку разумность и осторожность Деметры их покинули совсем. Девушки, которые сидели рядом с ними, сморщили неприязненные мины, ревнуя приятелей, чьим вниманием мы нечаянно завладели: в нас уже усматривались соперницы, которые могли перехватить эстафету. Похоже, они намеревались отстаивать своих кавалеров и принялись вдруг – это смотрелось смешно – заботиться о них: утирать платками носы, предлагать что-нибудь съесть, отряхивать от остатков пищи одежду.
Страстное