красотой, не терпящей излишеств. – Заходите, садитесь…
– Мы вдвоем? – переспросил смущенно Санди, указывая на приятеля.
– Хоть вчетвером, – ухнула с размаху воодушевившаяся Вера.
– Вчетвером не надо, – процедила я сквозь зубы подругам, внешне выказывая нашим гостям приветливость. – Слишком однозначное количество… Такого натиска нам не выдержать. Будем справляться постепенно…
Эх, я тогда и предположить не могла, как эта четверка… Нет, не буду забегать вперед. Скажу только, что я не предполагала, какой звездой именно меня сделает эта четверка.
Оба друга с любезным расшаркиванием проплыли через номер и уселись на одной из дальней, видимо, по скромности выбранной кровати. Скуки ради, до прихода гостей, мы занимались обживанием обстановки и выдвинули на середину комнаты – между двумя кроватями – парту. На импровизированном столе мы установили свечу и, выключив электричество, создали интимное освещение. Оголенность и не уютность помещения действительно умалялись при свете худосочной свечи. Погрузившиеся в темноту, стены уже не зияли пустотой, бледные, не прикрытые какой-либо простой картинкой. Тонкое прыгающее пламя волшебно преобразовывало вокруг себя.
Гости удивились нашему чудачеству, но с готовностью разделили наше настроение, как сами признались. Уличенные в романтизме, мы им понравились, тогда как другие могли найти нас в лучшем случае ненормальными: еще бы! Приехать в пансионат, запереться в уединении в номере и жечь в темноте свечу!
Мы разговорились… Хотя подобное определение к данной ситуации едва ли подходило. Потому как наши знакомые с трудом изъяснялись по-русски, имея словарный запас, не отягощенный даже необходимым минимумом. Ребята не утруждали себя не только оборотами, но и не пользовались ни склонением, ни спряжением, ни временем. В общем, отвергали все достоинства нашего могущественного русского языка.
В длительном процессе объяснений, девчонки добились следующей информации: молодые югославы уже полгода строят где-то в центре столицы отель для зарубежных граждан. Отвоёвывая упорно каждое слово, мы, похоже, копались в самых глубинных недрах тех скудных познаний, которые отложились в головной коре обоих полушарий наших югославов за полгода. Поистине, они очень ленились и не прикладывали никаких усилий, чтобы перенять кое-какие языковые навыки хотя бы на бытовом уровне. Но при этом они испытывали полную индифферентность к своему неумению и вовсе этого не стеснялись.
Разговор между нами можно было бы признать неинтересным, внимания читателей не достойным, так как сводился он к изъезженным банальностям, от которых в повседневности просто тошнит. Зато как мимически обставленном! Каждая удавшаяся реплика представляла настоящую, отдельную сцену! Ведь общение наше состояло в том, что мы путем каких-то языческих, иероглифами изображаемых знаков, мимических кривляний