будто отправлялись в поход в необитаемые края: имелись колбаса, сыр, сушки и огурцы.
Таким образом, мы напросились в гости сами. Причем, югославы весьма длительно додумывались до приглашения, – нам пришлось явно продемонстрировать свою неприспособленность к принятию посетителей. Мы даже не демонстрировали, мы воплощали ее. Стаканы выделили индивидуально для каждого молодого человека, а девчонки довольствовались одним по кругу. Бутерброды готовились прямо на обертках от колбасы. Вспоротые консервы выказывали свои внутренности, широко разевая зубастыми крышками, и мы поочередно пользовались единственной чайной ложкой, которую периодически мыли в зависимости от того, понадобилась ли она для чая или для консервов. Да, насчет чая… За кипятильником югославы отправились в свой номер. Причем, скрывались в том направлении неоднократно – за каждой необходимой мелочью.
Когда мы, наконец, сокрушённо заметили, что не учли музыкальный фон, не привезя с собой магнитофона, ребята сочувственно закивали. В следующий момент, обрадовавшись своей догадке, они услужливо предложили свою аппаратуру. И если не «прогрессивное» мышление Йонеса, они бы притащили и эту воющую громаду в нашу комнату, как и все то множество мелких предметов, которое они любезно вверили нам во временное пользование. Йонеса, наконец, осенило, что будет проще, если мы сами переместимся в их номер.
В принципе, подобной целью мы не задавались, хотя ситуация сама собой должна была решиться именно так. И молодым людям даже невежливо было тянуть с этим вопросом. Но тут, пожалуй, был вопрос не в невежливости, а в мышлении, которое отличалось от нашего: иностранцы же.
Когда от Йонеса последовало такое предложение, которому следовало прозвучать много ранее, мы даже опешили: уж не подумали ли они, что мы напросились? Таким образом, мы оказались в номере у югославов.
Ого, какая обжитая и уютная комната, – складывалось первое впечатление у нас, как у неожиданных гостей. Похоже, заботливая хозяйская рука прикладывалась к каждой детали обстановки в отдельности. Казалось, даже пахнет по-домашнему. Девчонки прониклись умилением при осмотре холостяцкой комнаты – прибранной и аккуратной. За полгода югославы привнесли довольно своего, привезенного и купленного, в немудреное убранство предоставленного им казенного жилья, чтобы одомашнить его. Кровати застилали не такие груботканые и мрачные, а веселой, затейливой расцветки покрывала. У каждого подножия прилежно прибранного ложа можно было топтаться, ранним утром поднимаясь, на широком квадрате ковра. Над каждым изголовьем свисал простой, но привносящий комфорт светильник. Голые, крашеные масляной краской стены были завешаны плакатами, красочными картинками и самыми разнообразными, салютом взрывающимися вымпелами. Словно затухающими вспышками на фоне более крупных, рассыпались мелким игривым бисером значки, кем-то терпеливо и фанатично