из машины и легла на землю, чтобы холод привел меня в чувство. Медлить было нельзя, ведь Хосе до сих пор оставался в трясине.
Через несколько минут я полностью пришла в себя. В небе светился ковш Большой Медведицы, под нею приютилась Малая Медведица, указывая мне путь своими яркими, словно алмазы, звездами. Ночью ориентироваться в горном лабиринте было проще, чем днем.
Я стала соображать: если я поеду на запад, выберусь из лабиринта, затем преодолею еще сто двадцать километров, чтобы добраться до КПП, потом позову людей на помощь, повезу их назад… даже если очень спешить, к ночи никак не успеть, и Хосе… к тому времени Хосе… я закрыла лицо руками, не в силах думать дальше.
Я постояла еще немного. Вокруг не было ничего, чем я могла бы помечать дорогу, – один песок. Но метки были необходимы, чтобы рано утром разыскать это место.
От холода ломило все тело; пришлось бежать обратно в машину. И вдруг мой взгляд упал на заднее сиденье. Оно ведь целиком съемное! Я мигом открыла ящик с инструментами, нашла отвертку, открутила все шурупы. Ухватившись обеими руками за сиденье, я наконец смогла его снять.
Я вытащила сиденье из машины и бросила на песок. Завтра это место будет проще найти. Я снова села в машину и включила фары, собираясь ехать в сторону КПП. Я старалась контролировать себя и не давать волю эмоциям. Я ведь ехала за помощью, а вовсе не бросала Хосе одного.
Фары осветили брошенное на песок черное сиденье. Я завела мотор…
И вдруг меня словно молнией ударило: ведь сиденье такое большое, к тому же плоское, оно наверняка не утонет. От волнения меня проняла дрожь. Я подобрала сиденье и засунула его обратно в машину. Затем развернулась и поехала обратно, к трясине.
Боясь заплутать, я ехала медленно, держась оставленных ранее следов шин. И все равно я делала лишние круги и то и дело теряла след. Добравшись, наконец, до трясины, я побоялась подъезжать слишком близко и просто направила на нее свет фар. Трясина была по-прежнему тиха и темна, и лишь время от времени на ее поверхность подымались пузыри. В этой тиши я не могла разглядеть ни Хосе, ни торчавшей наружу скалы.
– Хосе! Хосе! – распахнув дверцу машины, я побежала вдоль края трясины, выкрикивая его имя. Но Хосе нигде не было. Дрожа всем телом, я как безумная бегала туда-сюда вдоль края болота и кричала.
Хосе погиб. Сердце мое сковал ужас. Я почти уверилась в том, что его поглотила трясина. Страх сводил меня с ума. Я вновь побежала к машине и, упав на руль, дрожала, как лист на ветру.
Не знаю, сколько времени прошло, но вдруг я услышала далекий и слабый голос. Он звал меня: «Сань-мао! Сань-мао!» В смятении я подняла голову. В темноте ничего не было видно. Я зажгла фары, проехала немного вперед и снова отчетливо услышала голос. Это Хосе звал меня. Еще через минуту я увидела его в свете фар. Он так и висел, уцепившись за камень. Я просто остановилась не в том месте и испугалась почем зря.
– Держись, Хосе, сейчас я тебя вытащу.
Он обеими руками держался за камень, беспомощно уронив голову, и даже не пошевелился