достать носовой платок. Рудольф помахал ей и повел свою процессию дальше.
Рыдая, Мэри снова опустилась на стул. «Он спас мне жизнь, – подумала она, – мой чудесный сын спас мне жизнь!»
Она разорвала письмо на мелкие клочки, прошла на кухню и, сложив обрывки бумаги в кастрюлю, сожгла их.
Как только по радио сообщили о капитуляции Германии, все ходячие раненые, не дожидаясь разрешения, надели форму и ушли из госпиталя. Однако вскоре многие вернулись с бутылками, и в общей комнате сейчас пахло, как в кабаке. Покачиваясь, они бродили по коридорам на костылях или ездили в инвалидных колясках и горланили песни. После ужина празднование перешло в пьяный дебош: они били палками стекла, срывали со стен плакаты, рвали книги и журналы, превращая их в горсти конфетти, которыми перебрасывались под пьяный хохот.
– Я генерал Джордж Паттон, – крикнул один из парней. Плечи его были в стальной конструкции, удерживавшей раненую руку над головой. – Где твой подворотничок, солдат? На тридцать лет в карцер!
Затем он обхватил здоровой рукой Гретхен и потребовал, чтобы она танцевала с ним посреди комнаты под солдатскую песню, которую остальные охотно подхватили. Гретхен пришлось крепко обнять парня, чтобы тот не упал.
– Я самый веселый, самый первоклассный однорукий танцор в мире и завтра еду в Голливуд танцевать с Джинджер Роджерс. Выходи за меня замуж, крошка, мы будем по-царски жить на мою инвалидную пенсию. Мы победили в войне, детка. Теперь мир безопасен для инвалидов.
Тут ему пришлось сесть, так как ноги уже не держали его. Он опустился на пол, уронил голову между колен и запел «Лили Марлен».
Гретхен в тот вечер никому из них ничем не могла помочь. С застывшей улыбкой она вмешивалась, лишь когда швыряние конфетти грозило перерасти в драку. Одна из сестер подошла к двери и кивком подозвала Гретхен.
– Тебе, пожалуй, лучше уйти отсюда, – посоветовала она тихим встревоженным голосом. – Скоро они совсем распояшутся.
– Я не виню их, – сказала Гретхен. – А ты?
– Я тоже их не виню, но держусь от них подальше.
Из комнаты донесся звон разбитого стекла. Какой-то солдат бросил в окно пустую бутылку.
– Огонь! – крикнул солдат. И схватив металлическую корзину для мусора, швырнул ее в другое окно. – Из мортир по мерзавцам, лейтенант. Цельтесь в высоту.
– Хорошо еще, что у них нет оружия, – заметила сестра. – Это похуже, чем было в Нормандии.
– Привести сюда япошек! – крикнул кто-то. – Я их так расколошмачу моей сумкой первой помощи. Банзай!
Сестра потянула Гретхен за рукав:
– Иди домой. Сегодня здесь девушке не место. Приходи завтра утром, поможешь все убрать.
Гретхен кивнула и направилась было в раздевалку, а сестра ушла. Но, не дойдя до раздевалки, Гретхен повернула назад и зашагала к тому месту, откуда коридор ответвлялся к отделению для тяжело раненных в голову и в грудь.