вас не остановит расплата – да, не удержал бы.
Жаклин де Бельфор расхохоталась:
– А я не боюсь смерти! Ради чего мне жить, в конце концов? По-вашему, это неправильно – убить своего обидчика? А если вас лишили всего на свете?
Пуаро ответил твердо:
– Да, мадемуазель, по-моему, это непростительное злодеяние – убить человека.
Снова Жаклин захохотала:
– Тогда вы должны одобрить мою нынешнюю месть: покуда она действует, я не воспользуюсь этим револьвером… Но мне страшно… знаете, иногда страшно… Я лопаюсь от злости, мне хочется сделать ей больно, всадить в нее нож, навести на ее лоб револьвер и легонько так нажать. А-а!
Она напугала его своим вскриком.
– Что с вами, мадемуазель?
Отвернув голову, она вглядывалась в сумерки:
– Там был кто-то. Сейчас ушел.
Эркюль Пуаро зорко огляделся. Место вроде бы безлюдное.
– Кроме нас, мадемуазель, никого, кажется, нет. – Он встал. – Во всяком случае, я сказал все, ради чего приходил. Спокойной ночи.
Жаклин тоже поднялась. Она почти заискивающе сказала:
– Вы сами видите: я не могу отказаться от того, что делаю.
Пуаро замотал головой:
– Вы могли отказаться. Всегда выпадает такая минута. Она была и у вашей подруги Линит, когда та могла остановиться и не вмешиваться… Она упустила эту минуту. Потом уже человек действует очертя голову, и одумываться поздно…
– Поздно… – отозвалась Жаклин де Бельфор.
Она еще постояла в раздумье, потом решительно тряхнула головой:
– Спокойной ночи, месье Пуаро.
Он грустно покачал головой и тропинкой пошел за ней следом к отелю.
Глава 5
На следующее утро, когда Эркюль Пуаро выходил из отеля, намереваясь устроить себе прогулку по городу, его нагнал Саймон Дойл.
– Доброе утро, месье Пуаро.
– Доброе утро, месье Дойл.
– Вы в город? Не возражаете, если я поброжу вместе с вами?
– Ну конечно! Вы меня осчастливите!
Выйдя за ворота, мужчины свернули в прохладную тень парка. Тут Саймон вынул изо рта трубку и сказал:
– Насколько я знаю, месье Пуаро, моя жена беседовала с вами вчера вечером.
– Совершенно верно.
Саймон Дойл сосредоточенно хмурился. Человек действия, он трудно формулировал свои мысли, мучительно подбирал слова.
– Хоть то хорошо, – сказал он, – что вы заставили ее понять наше бессилие в этом деле.
– Прекратить это законным образом невозможно, – согласился Пуаро.
– Вот именно. А Линит не могла этого понять. – По его губам скользнула улыбка. – Линит воспитали в убеждении, что со всякой неприятностью должна разбираться полиция.
– Чего бы лучше – свалить на нее ваше дело, – сказал Пуаро.
Саймон стал пунцоветь лицом, и после недолгого молчания его прорвало:
– Это подло, что ей приходится страдать! Она ничего не сделала!