лампу, на листе пишу:
«Дал Бог мне, что такое замечаю, —
иначе самого себя лишу».
Смог бы я лежать вот так, как он?
Я люблю Отчизну не за кровь,
на полях пролитую в сражениях,
а за беспримерный русский дух,
за смекалку и за наваждение
для врагов, застигнутых врасплох.
За бойцов, буквально вросших в землю:
меч не бросил он, как Архилох,
а сподобился к огниву кремнием.
Сколько их, непознанных, лежат
по России-матушке доныне!
Ты прости меня, по крови брат,
что не знаю ни числа, ни имени.
Представляю, как ты умирал,
глядя в синеву вдали от дома,
и, конечно, дом свой вспоминал,
весь себя смешав с металлоломом.
Смог бы я лежать вот так, как он,
в пальцах не разжавши автомата?
И над ним сегодня птичий звон,
и бурьян поныне в три наката.
Деда вспоминаю я, Петра.
Перед немцем дед мой встал, как камень.
Жизнь – она по-своему мудра.
Ленинград – где лёд сошлись и пламень!..
Мне бы беломор-канал не рыть
Аркадию Северному
Мне бы Беломор-канал не рыть —
стоит ли там душу мне губить?!
Плачет старая пластинка.
Как с алмазами там крынка,
та, что я когда-то закопал?
А ведь ростом был ещё я мал.
Нынче жизнь не по старинке,
откопаю завтра крынку
и останусь вновь я в блатарях.
Стану жить я на семи морях.
Станет жизнь моя в картинках.
Только вот в одном заминка:
клифт не тот и в тех же прохорях.
Строю втайне планы на побег.
Не накрыл ещё багульник снег.
Телевизор шлёт мне волю.
А братва ждёт с хлебом-солью.
Греция манит, но я не грек.
Подвернулось это б скоро
умереть, но за забором.
Лучше вертухай пусть срежет,
но питаю я надежду
по лесам погоню отвести.
А прорвусь, не запинают.
Мне свобода мать родная.
Родина, за всё меня прости!..
Крым не Магадан и не Надым,
мне ли говорить про эти вещи.
Синева на море, зной, как дым,
и шампанское фонтаном хлещет.
Время есть мне крынку откопать.
В ресторанах пить и упиваться.
Мне свобода, как родная мать.
Мне б сбежать. А надо постараться.
Озеро Рица
Был я на озере Рица,
Рица, как небо, искрится,
голубизна под водой
и не грозит мне бедой.
Всюду замшелые камни.
Берег подобие рамы —
розовый с серым гранит
оберегает самшит.
Белый кораблик над Рицей
тут же становится птицей.
И ресторан над водой
не обернётся бедой.
Разве