десять бросились к машинам и тут же сорвались с места. Их фары дальнего света били далеко, и моя одинокая бледная фигурка, бегущая вдоль оврага и дороги, сразу бросилась им в глаза.
Я тут же забыла про холод, сковавший все тело. Наоборот жар прилил к щекам и груди, пока ноги ускорялись. До леса еще несколько десятков метров. Нужно успеть, чтобы затеряться среди деревьев. Уйти так далеко и глубоко, чтобы они меня не нашли.
За спиной уже совсем близко слышался рык мотора, фары хорошо освещали дорогу. Еще немного и я с разбега нырнула в лес. Ступни больно приземлились, явно обо что-то порезавшись, но адреналин, бурливший в крови, подстегивал бежать, заглушая боль.
Я ощутила себя оленем, за которым гонятся хищники. Опасные хищники, почуявшие, что от них убегают пятьдесят миллионов.
Преследователи выскочили из машин и бросились следом. Их быстрые шаги эхом раздавались в моей голове. Они не кричали и не матерились, лишь методично преследовали меня, не давая увеличить между нами дистанцию. Так загоняют раненного зверя. А именно им я сейчас и была, оставляя за собой кровавый след.
Ветки темных деревьев больно хлестали по лицу, цепляли волосы. Бежала, не разбирая дороги, пока не поняла, что по пятам никто не идет. Эти гады отстали, зато я окончательно заблудилась. Старалась придерживаться курса вдоль кромки леса, но очень скоро начала петлять, как заяц. Лишь бы оторваться. Вот и допетлялась. Но даже это было лучше, чем снова оказаться в том подвале, где меня будут мучить, а возможно и пытать.
Затихла и прислушалась. Только мое сердце стучало где-то в районе горла, обещая вот-вот выпрыгнуть. Холод снова стал медленно обволакивать тело, а раненные ноги запульсировали острой болью.
На земле кое-где еще лежал снег, колючие маленькие ветки и камушки. Стоило посмотреть вниз, и я ужаснулась. Как смогла, не обращая внимания, так долго бежать по всему этому?
Сделала осторожный шаг, чтобы начать выбираться отсюда, и не сдержала легкий вскрик. В ступнях все полыхало от боли. Присела на поваленное холодное бревно и подтянула сначала правую ногу. Лучше бы я этого не делала.
Сразу замутило от вида крови. Она до сих пор продолжала капать на землю, а из ступни виднелся маленький осколок. Маленький, потому, что большая его часть вошла в кожу, как нож в масло. Мне стало дурно. Особенно, когда попыталась самостоятельно его вытащить и чуть не взревела от боли. Слезы брызнули из глаз, когда я уже выкинула на землю шестисантиметровый изогнутый осколок от бутылки.
Сидела укачивала ногу, как младенца, и тихо плакала. Плотина спокойствия рисковала вот-вот прорваться. Хотя какое к псам спокойствие?! Я была в ужасе.
От холода первая конечность уже успела слегка онеметь, приглушая боль, но это был плохой знак. Очень плохой. Таким темпом можно получить обморожение, что повлечет за собой ампутацию. И об этом очень не хотелось думать…
Поменяла ногу. Из второй ступни торчало четыре осколка, так же глубоко зашедших в плоть.
Где-то хрустнула ветка, и я резко дернулась. Вгляделась в ночную темноту, но