и пишу.
Спустя несколько дней после приведённых мною событий произошло ещё нечто, достойное подробного описания. Проснулся я утром оттого, что в углу комнаты настойчиво трезвонил терминал. Я никогда не страдал от обилия почты и вообще какого бы то ни было виртуального общения, так что у меня просто ещё не сложилось отключить эту пищалку – поступление корреспонденции, в случае чего, великолепно отражалось подмигиванием огонька. Форменным образом мне пришлось выбираться из постели и плестись к терминалу, проклиная всё на свете. Действительно – письмо, к тому же запечатанное гербом Совета. Я мгновенно подобрался и прекратил нытьё, шутки в сторону. Прикоснувшись к холодной панели, я подтвердил свою личность, после чего быстро просмотрел текст послания. Мне предлагалось прибыть к зданию Совета в девять часов утра сего дня и принять участие в закрытом его заседании, для чего предпочтительней была парадная форма. Прибыть мне рекомендовали вместе со своим Учителем. Вот как оно…
Собственно, сборы много времени не заняли, я подумал и вызвал дежурный двухместный аэрон со стоянки, затем, ещё после секундного размышления, нацарапал коротенькую записку Учителю. Он у меня молодец и собраться успеет. А потом, когда рука машинально потянулась набирать знакомый код, я отдернул её, словно обжёгшись. Инстинкты подсказали мне, что об этом собрании Мари знать не обязательно, только очередное для неё огорчение.
Выбегая из дому, я на ходу застегивал последние пуговицы моего парадного мундира.
Как странно, перечитывая эти строчки, можно подумать, что я уже тогда всё понимал и обо всем догадывался. Не так это.
К превеликому моему сожалению я и до сих пор брожу вслепую по тем закоулкам – пусть теперь это лишь мысленные прогулки, тогда же… я её любил, что мне и помогало – если не понимать, то чувствовать.
Где это всё…
[обрыв]
…в огромных коридорах царила тишина, на всём нашем пути не встретилось ни единого человека.
Залы, залы… возможность побродить здесь всегда была для меня неоценимым удовольствием. Лепные потолки у меня над головой простирались на головокружительную высоту, напоминая не то своды пещер, вымытых некогда могучими потоками в недрах скал, не то невероятного размера паруса, туго натянутые штормовым ветром, готовые вот-вот лопнуть, подобно струне, а затем… различные варианты дальнейших событий резвым хороводом мелькали перед моими глазами, поражая меня не столько своей масштабностью, сколько собственно неожиданным богатством моего воображения.
Сравнить то моё состояние возможно только с той реакцией, которую я встречал иногда, впервые подвозя кого-нибудь на аэроне. Меня почему-то все, кто только узнавал о моей профессиональной специализации, непременно начинали просить «показать класс», это у них так называлось. И вот, когда я, поддавшись на уговоры, опрокидывал привычным движением нашу утлую летающую посудину навстречу