за место? Ну, не важно, – забормотал Джетт, нетвердо поднимаясь на ноги. На Генри он больше не смотрел, только в землю. – Слушай, я понимаю, это не мое дело, но ты в порядке? Так смотришь, будто с того света вернулся.
Генри не ответил. Он думал о том, как это странно: когда они только встретились, ему казалось, что Джетт вообще не расстается с улыбкой. А сейчас его осунувшееся, серое лицо выглядело так, будто он не улыбнется больше никогда.
Мысли проплывали в голове медленно, как облака. Генри молчал, и Джетт продолжил сам, запинаясь, будто слова, как и улыбки, раз и навсегда перестали ему служить:
– Я по делу, иначе я бы тебя не беспокоил. Когда Освальд за дверь выскочил, у него ключ в руке был. Я бы не смог отнять, но вспомнил, как ключ мне прямо в руку упал, когда ты его бросил. Решил попробовать, вытянул руку, и ключ сам от Освальда ко мне прилетел, представляешь? Освальд ко мне бросился, но меня скриплеры защитили, и когда он понял, что не может у меня ключ забрать, сказал: «Я тебя найду» – и сбежал. В общем, я пришел отдать тебе ключ, вдруг пригодится. – Джетт неловким движением сунул ключ Генри в руку. – Когда он меня догонит и… В общем, раз я его тебе сам передал, после моей смерти хранителем станешь ты, а не он. Я только хочу попробовать доставить деньги до того, как он меня найдет. И я так рад, что ты жив, я… – Он захлебнулся словами, мотнул головой и побрел к двери, припадая на обе ноги.
– В следующий раз, когда неизвестно кто предложит тебе работу, для начала спроси, кто он такой, – проговорил Генри. Слова как-то странно ощущались во рту, но он справился. – Подойди.
Генри снял перчатку. Джетт подошел к нему и медленно, с остановившимся взглядом, кивнул. Он явно был уверен, что Генри все же решил убить его сам, и захлебнулся криком, когда тот прикоснулся к коже за его ухом. Генри сразу надел перчатку. Внутри ничего даже не дрогнуло, он чувствовал: дар остался с ним, но больше им не управлял, ненавистный голос затих.
Джетт поднял на него неверящие мокрые глаза, тронул кожу и с шипением отдернул руку от ожога.
– Метки больше нет, он тебя не найдет. Ты свободен, – сказал Генри, все с той же нелепой старательностью выговаривая слова. Но оцепенение, в котором он проснулся, с каждым движением, с каждым словом отпускало его. Он вытащил из кармана две оставшиеся монеты и вложил в ладонь Джетту. – Тебе нужнее. И спасибо за ключ. А за остальное – вот.
И Генри врезал ему кулаком по лицу. Джетт отлетел, схватившись за нос. А потом сел на земле, вытер под носом кровь – и вдруг рассмеялся взбудораженным, трясущимся смехом, как будто сейчас заплачет. Генри протянул ему руку, Джетт поднялся, схватившись за нее. И вот теперь глаза у него были такие, как раньше, до встречи с Освальдом.
– Не ввязывайся больше ни во что, – негромко сказал Генри.
И Джетт улыбнулся ему широкой, растерянной улыбкой, хотел что-то сказать, но так ничего и не придумал.
Он поклонился и вышел, продолжая оглядываться. Генри смотрел ему вслед, пока дверь за ним не захлопнулась, подняв порыв ветра. Этот ветер сорвал