любишь. А больше ничего не нужно. Да, Сван?
Сван кивнул, и Пальтишко вдруг издал радостный вопль, сгреб все фигурки и прижал к груди. Те запищали и повисли на нем, надрывая его одежку еще больше, но Пальтишко ущерба не заметил, он раскачивался из стороны в сторону, зажмурившись и прижав к себе малышей, а потом развернулся и потопал в лес. По дороге он натолкнулся на скриплера с чайником, тот проскрипел: «Доброе утро, давно не виделись!», но Пальтишко на приветствие не ответил. Он спешил в чащу, бросив фонарь посреди дороги.
– Грубиян, и всегда таким был, – проворчал скриплер. – Идите за мной, Генри и его друзья, чай готов.
– Заберу, чтобы Хью потом не говорил, будто я все вещи растерял, – твердо сказал Сван и повесил мешок себе на плечо.
– Вы идите, я скоро приду, – бросил Генри. – Мне нужно тут кое-что закончить. А, подождите! Хотел спросить: поможете мне отвезти Сердце во дворец?
– Ладно, – повеселел Сван. – А папе, чтобы не волновался, напишу, что у нас с Хью все хорошо и мы пока в приключении.
Агата кивнула с неохотой: кажется, домой ей не слишком хотелось. Но тут Сван хлопнул ее по плечу и крикнул:
– Эй, давай наперегонки!
И они помчались за скриплером, ловко огибая деревья.
Генри подождал, пока они скроются вдалеке, и бессильно привалился к дереву.
Никаких дел у него не было. Просто теперь, когда он убедился, что все в порядке, ему хотелось побыть одному. Забиться куда-нибудь, где будет тихо, и попытаться привыкнуть к мысли, что его отец, самый умный и самый храбрый на свете, врал ему всю жизнь.
– А ну стоять! – сказал за его спиной хриплый голос. – Медленно поставь на землю то, что у тебя в руках.
Генри застыл. До чего ж он дошел, если к нему смогли подобраться незаметно. Приказ повторили, и Генри опустил ларец на землю. В конце концов, драться легче, когда руки свободны.
– Подними руки и повернись, да без глупостей!
Он послушался. Перед ним стояли посланники – не все, человек двадцать, – и у каждого в руках был лук с натянутой стрелой. Олдуса среди них не было.
– Мы тебя выследили, теперь не уйдешь! – угрюмо сказал один, широкоплечий, тот самый, которому Джетт показывал фокус с монетой около Башни загадок. – Ты в городе от нас сбежал, ударил нашего капитана господина Прайда по голове, так что теперь, думаю, в Цитадель тебя не повезем. Я всегда говорил, что с таким, как ты, лучше на месте разделаться.
Генри огляделся, но роща уже окончательно опустела. Сердце у него застучало медленно и сильно. Если бы они хоть не целились в него. А так дело хуже некуда: как только он дернется, чтобы отбиться, они выстрелят. Должен быть другой способ… а что, если…
Генри расправил плечи. Не всему, что он теперь знал о жизни, его научил отец. Кое-что он за эти дни узнал и от других людей. Например, то, что слова – это тоже оружие.
– А что, собственно, случилось? – спросил он.
Посланники переглянулись.
– Не понимаю, чем такой мирный человек, как я, мог вызвать ваше недовольство, – продолжал Генри, осторожно