надпись. Она означает «императорские и королевские ВМС. 1918 год». Очень интересны изображения на ножнах. Нептун с трезубцем и дельфином. А здесь – литера К в окружении латинских цифр IV и I. Знаете, что это означает?
Семен, не разгибаясь, покачал головой.
– Это монограмма последнего австрийского императора Карла I Габсбурга. Он же – венгерский король Карл IV… Судя по надписи, кортик принадлежал офицеру, проходившему службу на военно-морской базе Пола где-то в шестнадцатом – восемнадцатом годах. Вы смотрите – смотрите, а я кофе сварю. На вас рассчитывать?
– И хочется, и пора закругляться, – Семен повернулся к собеседникам. – Мы, пожалуй, закончим. Как, Вероника Антоновна? У вас еще есть вопросы?
– Наверное, соглашусь. На сегодня информации достаточно.
Игорь почти упал на диван после ухода гостей. Опустошение навалилось как тяжкий груз.
«Противоречие какое-то, – подумалось вяло. – Если голова пустая, ничего не хочется, то почему же тяжело на душе? И от чего-то такое ощущение, что я смотрю и не вижу главного. Вот оно, неуловимое что-то. Какой-то дискомфорт. Надо сосредоточиться, понять, когда я его почувствовал. Мы зашли в кабинет, я коллекцию стал показывать. В этот момент? Или чуть раньше? Думай, думай. Интуиция тебя никогда не подводила».
Пикнула кофемашина. Игорь понял, что не отключил ее. Да и кофе тоже не сварил. Он нехотя поднялся, подставил под носики машины чашку побольше и нажал дважды кнопку пуска – надо принять пару порций и взбодриться.
Кейсы с кортиками так и стояли на письменном столе. Не дело. Игорь придерживался железного правила: открытые поверхности мебели предназначены для работы, а не для хранения вещей. Еще в детстве мать внушила, что поддерживать порядок можно именно таким образом. Поэтому Игорь всегда критически относился к людям, чьи рабочие столы были завалены бумагами недельной давности, а на кухне – заставлены приборами и посудой. Еще хуже обстояло дело с настенным украшательством. Все эти фотографии в разноперых рамочках и эстампы вызывали в нем неприязнь и отторжение.
Его квартира и загородный дом были обставлены дорогой мебелью, но нигде на ней невозможно было найти статуэтки или вазы. Книжный шкаф – для книг. Каминная полка – для старинных часов. На кухне шкафчики глухие, никаких полотенец и прихваток на крючках. Декор стен исполняли обои, подобранные дизайнером. И даже комнатные цветы, которые когда-то любила выращивать жена, переехали в теплицу. Игорь объяснял свою тягу к минимализму простотой уборки. И скрывал, что именно таким образом упорядочивает свои обязанности внутри дома.
Это как на плацу. Строй солдат всегда более показателен, чем эти же солдаты в классе или спортзале. Игорь говорил: я сын военного и грешу порядком. То, что он еще и сын генеральши, ему в голову не приходило. Но он всегда держал в уме их скромную с братом спальню, в которой были лишь аккуратно заправленные кровати, шкаф для одежды и два венских стула. И милее этой комнаты, обставленной матерью, для Игоря вроде и не было