Значит, буду делать ставку на озарение, божье благословение, переосмысление жизни и подобное.
– Почти всё меняется, мамушка, – произношу мягко. – Ты только знай, я всегда буду помнить твою доброту, ценить заботу и благородство. Ты помогла моим родителям в трудную минуту и продолжаешь служить уже мне. Ты права, я мало говорила, но пришло время сказать – спасибо тебе за всё. Ты – мой свет, мой дорогой и любимый человечек.
Мои слова растрогали женщину. Она всхлипывает, и по её щеке катятся слёзы.
– Девочка моя, графинюшка, – шепчет она. – Благослови тебя, Инмарий.
И озаряет себя символом Инмария – два пальца правой руки прикладывает ко лбу, потом к губам, кладёт руки крест-накрест на плечи и отвешивает до пояса поклон.
Я повторяю за ней.
– Прикажу, чтобы тебе завтрак твой любимый подали. Как обычно, в опочивальню, или накрыть в главном зале?
Не-не!
– В опочивальню, – улыбаюсь ей.
Она кивает головой и, уходя, приговаривает:
– Как же мне повезло. Как же повезло с графиней.
Наконец, выдохнула с облегчением. Отрываю от утиральника приличный кусок ткани. Хорошо смачиваю и натираю грубым мылом, пахнущее горькими травами. Стягиваю с себя противную рубаху, и, вздрагивая от холода, очень осторожно взбираюсь по короткой лестнице и забираюсь в бочку. В бочке тоже есть ступенька – она же лавочка, на которой можно сидеть.
Начинаю мыться.
Вымываюсь с головы до ног.
Боже! Какой же это ка-а-а-а-айф!!!
Даже не замечаю таких минусов, как ужасное неудобство бочки. Мыться в ней – то ещё «удовольствие». Обила локти, ушибла пальцы ног. Когда выбиралась – чуть не навернулась с лестницы.
Да, с таким аттракционом определённо нужен помощник.
Используя чистую воду в ведре, почистила зубы тряпочкой и не поверите – и мыло.
Зубы хоть и хороши, и отрастают новые, если потеряла – но так как в моём мире, зубы – это вечная боль, особенно, когда нет огромной кучки денег, то я выработала привычку ухаживать за ними, дабы не случилось беды типа кариеса.
В примыкающей к спальне гардеробной, с трудом, но отыскала более-менее чистую одежду, (пахнущую не дерьмом, простите, за мой французский), а только затхлостью и пылью.
Оделась и расчесала волосы щёткой.
Потом подхожу к окну и раздвигаю плотные шторы, впуская в комнату слабый свет. Замираю от того, что вижу.
Нет, не пейзаж за окном меня впечатлил. К слову сказать, пейзажа-то мне и не доступен.
Передо мной предстали слюдяные оконницы, сшитые вместе. В некоторых участках скреплены маленькими гвоздиками к жестяным полоскам, под которыми края пластинок размещаются внахлёст.
Мастер, что творил это чудо, придал оконнице вид геометрической сетки, используя тускло-серую слюду.
Работа тонкая, явно сложная и удовольствие не дешёвое. Это же настоящее декоративное искусство! Только использовалась бы слюда цветная, да чтоб похоже на роспись было – и вообще тогда красота!
Открыть оконнице можно, но я не спешу этого делать – вдруг не закрою потом?
А