нарастающий громовой рокот слились в его сознании с агонией элле рода Виртаэн, которую он ощущал как свою. Хранители продолжали держать рубеж ценой несовместимого с жизнью усилия, пока последний элле не покинет укрепления.
Внезапно на одно ужасающее мгновение грохочущий, завывающий, прошитый молниями мир затих.
А затем озарился вспышкой ослепительного света.
Взрывная волна смела прибрежную насыпь, швырнула в Тамлина комьями земли, обдала речной волной и привела в чувства.
Он с трудом перевернулся и сплюнул густую слюну. Поднял голову – вожак пришельцев под весом поваленного дерева шел ко дну, пуская из распоротого тела пузыри.
Ползти. Ухватиться за торчащий корень и подняться на четвереньки, потом на ноги. Сделать шаг, другой, постепенно обретая контроль над мышцами. Бежать. Бежать что есть мочи, срывая дыхание, вверх по холму – туда, где осыпаются белым песком разрушенные до основания стены. Перепрыгивать через трещины, не отвлекаясь на стоны раненых. Хватать за плечи любую покрытую пылью эльне, поворачивать к себе лицом, отталкивать и снова бежать. Краем уха услышать, что госпожа Иффиндея до последнего мгновения оставалась внутри, помогая элле выбираться на северную, безопасную сторону укрепления. Метаться среди валунов, покрытых страшными багровыми пятнами.
И вдруг остановиться, немея от ужаса.
Медленно, как в кошмарном сне обернуться. Точно зная о том, что находится за спиной.
В разломе восточной стены блеснули пыльные пряди золотых волос. Тамлин взлетел на вершину завала и принялся раскидывать валуны, сдирая кожу с ладоней. Вытащил Иффиндею, положил ее, еще теплую и гибкую, на камни, прощупал пульс. Вытер рукавом кровь, запекшуюся на уголке ее губ, завел за ушко непослушный золотой локон и снова приложил пальцы к ее шее. Отчаянно желая ощутить там биение жизни.
Пурпурный костюм был измят и покрыт пылью. Пыль и песок подымались вверх от подрагивающей еще земли. Лицо Иффэн дышало умиротворением, глаза были прикрыты, из прически выбились волны волос. На мгновение королю показалось, что она просто уснула у него на руках.
Ненадолго задремала, изнуренная работой.
Страшная, безумная усмешка исказила лицо Тамлина, обезобразила его – как чудовищный шрам, однажды приобретенный, раз и навсегда становится определяющей деталью внешности.
На разрушенную стену села черная птица, наклонила голову, поглядывая на лежащее тело, хрипло каркнула и захлопала крыльями.
Что произошло дальше, Тамлин помнил смутно и в подробностях узнал от Ассеи, когда очнулся в репарационной.
Всплеск активности аномального кольца Уинлен, которое тысячи лет не проявляло признаков жизни, закончился так же внезапно, как и начался. Воины обратили чужаков в бегство. Раненых перевязали, мертвых сложили у северной стены – двадцать восемь тел и еще одно, к которому никто не осмелился подойти и констатировать факт смерти. Король с выражением лица, которое испугало даже закаленных в боях храбрецов, выхватил