колени и натянул тетиву.
До предела.
Одно движение – и все изменится непоправимо. Мир перестанет быть открытой книгой; сам он станет слишком обычным для того, чтобы носить какой-то титул – значит, от связанных с ним обязательств можно отказаться. А для счастья будет достаточно ремесла, еды и отдыха.
Несколько теней пронеслось над прогалиной; лань вздрогнула во сне и плотнее подтянула ножки к телу.
Тамлин медлил, держа ее на прицеле. Думал о том, кем нужно быть, чтобы посягать на жизнь легенды.
Кем-то хладнокровным и расчетливым, кому наверняка никогда не снятся кошмары. И волшебная шкура ему ни к чему.
Конкурировать с этим кем-то мог разве что оголодавший зверь.
Воин чуть шевельнулся – и спустил тетиву. Стрела пролетела аккурат между оленьими ушами и вонзилась в раззявленый рот росомахи, атаковавшей добычу из тростника. Мохнатая туша рухнула к подножию ивы, а лань…
Испарилась.
Рассеялась по земле зыбкими вензелями неведомой письменности так быстро, что Тамлин сначала не понял, что произошло.
А потом понял.
Он отложил лук и припал к земле, с досадой наблюдая, как черная жижа, принятая им за речной ил, оборачивается вокруг мертвой росомахи и подтягивает тело ближе к корням, где капелькой влаги на хлысте росянки снова проступил мираж спящей лани.
Идеальной приманки для любого хищника. Или наивного элле, который бродит по лесу в поисках чуда.
Опущенная на глаза омматида выдала информацию об объекте: примитивные одноклеточные, объединенные в псевдоплазмодий. Обычное дело для речных берегов и болотистых заводей. Необычным было другое: у суперколонии образовался мозговой центр, себялюбивый настолько, чтобы обмануть сканеры воина Аэд элле. Венец творения природы, который привык выживать на чужих ресурсах. Самая совершенная – тупиковая – эволюционная ветвь.
Паразит шевельнулся на паутине из порабощенной слизи, подтянул добычу ближе. Обрюзгшее тельце заурчало; иллюзия косули сгустилась вокруг него и снова пошевелила ножками во сне.
Тамлин встал.
Черная жижа беспокойно дрогнула. Лань приподняла голову и взглянула охотнику в глаза. Отослала мыслеформу, полную трепетной беспомощности. Глубокий, полный осмысленности вопрос.
Воин скривился и поднял руку.
Серая капсула-слеза не пролетела и десяти шагов, с земли навстречу ей взметнулся сгусток слизи. В воздухе прогремел взрыв, разбуженные птицы вспорхнули с веток окрест. Тамлин снова выглянул из укрытия и ругнулся: паразит закручивался в кокон и в панике, но очень методично прощупывал прогалину языками слизистых отростков.
Тамлин поднял линзу и вышел из зарослей не таясь. Бесформенное тело повернулось в его сторону, досадуя, что добыча не реагирует на приманку. Иллюзия белой косули померкла; без омматиды, сдерживающей синепатическое зрение, паразит потерял искру интеллекта и мерцал грязно-розовым отсветом неприязни к странному созданию, которое не нападает на беззащитную