фьера Сморрета-младшего. Тетя как раз пошла к себе, чтобы переодеться к ужину, и принимать гостя пришлось мне.
Он вошел хмурый и поздоровался со мной без привычной сердечности.
– Можем ли мы поговорить где-нибудь без свидетелей, форката Монжеро? – спросил он, высокомерно посмотрев на Дебору, которая как раз несла чай в комнату тети.
– Пройдемте в библиотеку, – предложила я, не предполагая от разговора ничего хорошего.
Я оставила дверь библиотеки открытой, чтобы у тети не было новых поводов для волнения относительно моей репутации. Я не предложила фьеру Сморрету присесть, и он встал возле книжного шкафа, в волнении сжимая и разжимая пальцы.
– Зачем вам было ехать к палачу, Виоль? – выпалил Элайдж. – Вы провели ночь в его доме?
Щеки его горели, глаза сверкали, но я очень равнодушно смотрела на его юную красоту. Можно было промолчать или солгать, но я не сделала ни того, ни другого.
– Да, провела, – сказала я холодно. – Вам же это прекрасно известно.
Он что-то процедил сквозь зубы, но я не расслышала. Взъерошил волосы и посмотрел на меня с упреком:
– Зачем? – произнес он с таким искренним страданием, что впору было почувствовать угрызения совести, что я предпочла остаться в тепле и безопасности дома, а не проделала обратный путь под дождем и молниями.
– Зачем я осталась? – переспросила я. – Потому что я промокла и могла заболеть. Мастер Рейнар пожалел меня. А вам больше понравилось бы, если бы я сегодня слегла с воспалением легких?
– Бог мой! – перепугался Сморрет. – Конечно, нет! Но вы понимаете, что если об этом узнают – разразится скандал! Моя жена не может позволить себе…
– Я пока еще не ваша жена, – произнесла я очень спокойно. – И никогда ею не стану. Благодарю, что разрешили воспользоваться вашей коляской, дядя возместит все расходы.
Он захлопал глазами, и спросил изумленно:
– Зачем вы о коляске?.. Вы… отказываете мне?!
– Для вас это – огромная неожиданность, – отрезала я. – А теперь – простите. Я устала, мне надо отдохнуть.
– Устали после ночи в доме палача? – Элайдж стремительно сделал шаг вперед и схватил меня за локти. – Чем это вы там занимались, таким утомительным?
В одно мгновение галантный юноша превратился в настоящего дикаря. Он встряхнул меня, всё сильнее сжимая пальцы.
– Отпустите, мне больно, – потребовала я, стараясь сохранить самообладание.
– Виоль, вы же видите, я влюблен в вас… – начал он и еще сильнее меня встряхнул.
Я разозлилась мгновенно – и не смогла сдержать злости. Видимо, сказалось напряжение последних суток. Высвободив правую руку из цепких пальцев Сморрета, я влепила ему пощечину – с размаха, от всей души. Он сразу отпустил меня, схватившись за щеку и отступив на пару шагов.
– По-вашему, именно так доказывают свою любовь?! – в этот момент я его ненавидела, и он тоже смотрел на меня с ненавистью.
Потом опомнился, коротко поклонился, бормоча извинения, и ушел.
Прислонившись