каковы музейные получки? Неповторимыми и замечательными представлялись ей, отдавшие жизнь за Родину. Пальчики Кирочки дрожали над пожелтевшими листиками коротких судеб. Прикасались к холодной стали кортиков, прицелов, кожаной гладкости планшеток. Координаты гибельных разверзнувшихся хлябей доводили до слёз. Вечно молодые, пригожие парни, жениховски улыбались ей с чёрно-белых фоток.
Оставалось любить их всех. На святых небесах, где бравые пребывали, ничего про нас ни тайна. По благодати данной воинству жаловали они душевной крепостью свою берегиню. И «аллюр три креста» по ангельской почте. С тем «щитом», оскорблённая за оксфордский инглиш, закончила библиотечное отделение института Культуры. Теплее как-то к музейному делу.
Исподволь обволокло Кирочку захватывающим с ним романом. Оболганная флотская история под андреевскими стягами требовала сатисфакции. «Все гордые и смелые» ждали мягкой поры. Первой решилась слабая женщина. Всего-то – старший библиограф.
Названия кораблей, списочные составы команд, вооружение – вобрала удивительная память. Сколь власть ни кривилась, герои с запретных страниц стали оживать. Происходило и забавное: некоторых примечала Кира воочию. Вот на станции «Гостиный двор» сошёл чем не князь Димочка Голицын с «Ретвизана»! А сейчас – почти Виктор Денисов 2-й с «Пересвета» вира по эскалатору. Без никаких – командир плутонга!
Метельными питерскими ночами в странных снах кавалеры орденов, жалованных государями, просили поминальных молитв. И непременно в Никольском морском соборе. Вздыхали, что в великом городе не стало знавших их чистых душ. (Красный террор по-пещерному безумствовал). Необыкновенно трогательно, изысканно прощались: «Лишь Вы нас помните, мадмуазель Кириена. Мерси». После таких сновидений, как от прекрасных грустных стихов, обмирало её сердечко.
Все выпуски Морского кадетского корпуса могли бы раскланиваться с Кирочкой на Невском. Ради ответной приязни стоило выкраивать на обновки. Впрочем, обаяние северяночек в ухищрениях не нуждается.
Носовые фигуры красавцев клиперов, построенных в Архангельске, напоминали о малой родине. Под ними и лечилась от часто накатывающей волнами печали.
Причинную связь давно умница раскрыла: невозможна и малюсенькая долечка женского счастья. Напрасно роптать на непосильную ношу. Миллионы нас с похожими судьбами. Получалось, «рождены на страдания, чтобы, как искры сгорая, устремиться вверх». Всё иное заказано им напрочь. Но для неё, утешалась, мечтая, будет неправдоподобное исключение.
Когда-нибудь, завидев знакомую возносящуюся душу, былые эскадры отсалютуют главным калибром. Красавцы офицеры флота Его Величества с улыбками возьмут под козырёк.
О, как восхитительно на пылающем броненосце «Ретвизане» взвился флажный: «Микаса»! Иду на таран!» Хотелось и ей набрать: «Наперекор. Всё равно. Счастливая! Счастливая!»
На жизненном пути Мишка Курбатов замечался в непростом понимании. Рискуя быть окрученным,