но он отказался, обещая навестить его до отъезда в Турин.
– Извините за любопытство, синьор, я вижу, вы постоянно о чем-то думаете. О чем?
– Если бы я знал, то обязательно вам рассказал.
– Я могу вам чем-нибудь помочь? Я потерял ноги, но не глаза. Сегодня утром Мария сказала, что вы уехали из Венеции на шестичасовом поезде.
– Я передумал.
Орлино грустно кивнул:
– Адриана скоро придет, принесет мне книги. Но вы зря надеетесь. Тут вам ничего не светит.
– Вы неправильно меня поняли, – отрывисто произнес Мерсер. – Я остался не из-за Адрианы. Она меня совершенно не интересует.
Орлино мягко рассмеялся и потер щетину на подбородке.
– Если это так, синьор, и вы вернулись не из-за Адрианы, то я советую вам передумать еще раз, поскольку в десять часов вечера отходит поезд на Милан, где вы сможете пересесть на парижский. Она не для вас, синьор…
Он покатился в коляске, а Мерсер покинул кафе, опустив голову, погруженный в мысли. В подъезд вошла женщина, он посторонился, чтобы пропустить ее, и неожиданно услышал голос Адрианы:
– Добрый вечер. Минелли сказал, что вы уехали на шестичасовом поезде.
Мерсер резко поднял голову. Она стояла, освещенная мягким вечерним светом, еще красивее, чем обычно. Под мышкой три книги. Он холодно скользнул по ней взглядом, удивляясь полному отсутствию эмоций. Посмотрел на часы.
– Да, действительно, уже прошло почти два часа, а я все еще здесь.
– Вы не уехали сегодня?
– И завтра тоже.
– Я не поняла…
Мерсер полез во внутренний карман.
– Наверное, не надо пытаться что-либо понять. Разумеется, вы цените меня невысоко, однако запомните: я не из тех, кого можно купить.
– О чем вы говорите?
– К чему притворяться? Это совершенно излишне. – Он протянул конверт с деньгами. – Верните это сами знаете кому и скажите, что со мной подобные номера не проходят.
Мерсер повернулся и вышел на вымощенную булыжником мостовую.
Адриана услышала, как большие часы на площади Святого Марка пробили один раз, а затем их примеру последовали остальные куранты города. Она лежала в постели в темноте. Злость не давала ей заснуть. Никогда еще Джано не выводил ее из себя. Да, она его любила, но ее раздражала самоуверенность этого человека, граничащая с глупостью.
Дверь спальни тихо отворилась. Тишина в комнате была настолько полной, что слышалось его дыхание.
– Не спишь?
– Нет.
– Прости, что сегодня так поздно. Попасть сюда не всегда легко.
Он прошел по комнате, налил воды из графина. Его силуэт обозначился на фоне окна, но вскоре слился с мраком комнаты, когда он сел в кресло.
– Посиди пока там.
– Почему? – удивился Джано.
– Потому что мне так легче будет сказать то, что я хочу.
Он тихо рассмеялся, но остался сидеть.
– Что я такого сделал, дорогая?
– Откуда