заказывать суп-пюре из гребешков, шардоне и, пока жарят на углях палтуса, смотреть, как дышат занавески на бухту цвета тучной сирени.
Однажды я прокатил свою грустную бабушку по Первому хайвею и украдкой поглядывал, нравится ли ей вокруг. А потом не выдержал, спросил: «Ну, как, ба, красиво?» И услышал: «Когда-то в молодости я ездила по Военно-Грузинской дороге из Владикавказа в Тифлис… С тех пор мое сердце занято».
Про пространство. Карта и мистика
На втором курсе, в 1989 году, мы всерьез обсуждали, что, если всё вернется на круги своя, закроют приоткрывшиеся границы и т. д., мы подадимся в Катманду или вслед за Гамовым на байдарке в Газмит. Ни тот, ни другой путь не мог окончиться благополучно, но мы вчитывались в интервью Славы Курилова, трое суток карабкавшегося вплавь по тихоокеанским волнам-горам ради свободы, – и укрепляли тем самым веру свою в божество побега. Мы часами с линейкой и циркулем исследовали страницы «Атласа мира». Выцарапывали кальку и с помощью миллиметровки раздували масштаб. Всегда обожал карты именно за это: за возможность покинуть действительность. Карта – вообще, вероятно, первое упражнение человечества в нарушении границ, в абстрагировании. С точки зрения мага – карта есть графическое заклинание страшной силы, ибо позволяет попасть туда, куда пожелаешь. Если взять в одну руку первые мистические трактаты, а в другую первые карты, – надмирность последних перевесит откровения первых. Ибо я до сих пор удивляюсь картографии и тому моменту, когда самолет, набрав высоту, опрокидывает в иллюминаторе ландшафт в линзу карты, когда мир вокруг становится обозрим и прозрачен. Этот же эффект придает воображаемой стране мансард и обжитых крыш уникальное свойство отстраненного покоя, из которого возможно жречески проследить путь солнца за горизонт и встретить первую звезду. Карта – это зрительный нерв пространственного воображения, с помощью которого Млечный Путь всматривается в наше глазное дно.
Про главное. Лишние мысли
Недавно Стивен Хокинг удивил всех тем, что перед каким-то конгрессом на четырех страницах изложил новую астрофизическую концепцию черных дыр. Я попытался с этим разобраться – и оказалось, во-первых, что идея совсем не новая, ей около тридцати лет. Во-вторых, одним из требований сохранения унитарности Вселенной (это иная формулировка требования сохранения информации) является существование наблюдателя, возраст которого превышает возраст Вселенной на 65 порядков (sic: десять в шестьдесят пятой степени) и который бы существовал и после гибели Вселенной, да еще бы отдавал себе отчет, что с ней, Вселенной, произошло. Только тогда концептуальная математика Вселенной встанет на свои места и станет изящной.
Всё это не только наиболее строгое «доказательство существования Бога», о котором не мечтали ни теологи, ни философы. Это еще один аргумент в пользу идеи, что мир – эмуляция, результат вычислений