Виктория Травская

Варкалось


Скачать книгу

окно. По тому, как прогнулась кроватная сетка, поняла: муж сел рядом, по другую сторону от Веры. Петька уже насытился и засопел, но она не спешила отнимать его от груди. Верка сползла на пол, вытащила из-под кровати эмалированный, Машин ещё, горшок, спустила штанишки и уселась, переводя взгляд с матери на отца и обратно. Потом, повернувшись к ним голой попкой, накрыла горшок крышкой и, натягивая колготки, сказала:

      – Я кушать хочу!

      – Ступай к бабушке, скажи, я сейчас приду, – ответила Маша.

      Когда она вышла, Алексей сказал:

      – Мне плохо без вас, Маша! Очень плохо.

      – Колотить некого?

      – Я… – он сглотнул. – Я сволочь. Мерзавец. Наверное, я не заслуживаю прощения. И я тебя не стою. Но…

Глава 11. Порода

      Маша обещала подумать.

      За столом сидели порознь. Мать не ударила лицом в грязь, и на столе было всё, чем богата обычная работящая семья в это скудное время: разнообразные соленья, варёная молодая картошка со свежей зеленью, салат из своей, прямо с грядки, редиски в сметане, розовое сало. Ради такого дела Игорь Семёныч отлучился к машине и вернулся с двумя бутылками водки, но пили мало: сам он за рулём, Маша кормит, а отец её вообще не любитель. Наталья Леонидовна, мать и Алексей пригубили по стопке, тем дело и кончилось. За столом, как это бывает в таких случаях, разговор шёл натужно оживлённый, все как сговорились не дать тишине ни единого шанса, словно в паузу может проникнуть что-то непоправимое. Говорили старшие – о садово-огородных делах, о Перестройке и растущих ценах, о видах на будущее – тщательно обходя только то, что было целью этого внезапного приезда. Алексей, уставясь в свою тарелку, энергично жевал и только изредка бросал робкие взгляды на жену. Однако день начал клониться к вечеру и, чтобы не ехать в ночь, гостям надо было трогаться в обратный путь. Мать, глянув на отца, робко предложила им остаться переночевать, но он промолчал, да и гости идею не поддержали – засобирались. Наталья Леонидовна, помогая хозяйке убирать со стола, выразительно глянула на мужа, и тот поставил вопрос ребром:

      – Ну что, Маша, собирай детей, да поехали домой!

      Все сразу затихли, и в этой тишине прозвучал ровный Машин ответ.

      – А я дома…

      После минутного замешательства свёкры заговорили одновременно: что это такое, Маша, это никуда не годится, ты же нам уже как дочь, и потом, это наши внуки тоже, и мы не дадим тебя в обиду, ты же знаешь, мы всегда на твоей стороне…

      Маша молча слушала эту сбивчивую тираду. Когда она иссякла, а Маша так и осталась сидеть за столом и, судя по всему, трогаться никуда не собиралась, то оба набросились на сына, который по-прежнему молчал – свёкор строго: «Алексей!», свекровь: «Лёша, ну же!» Алексей покраснел пятнами и набрал воздуха, чтобы ответить, но заговорил Машин отец.

      – Ну, вот что… – Его голос, неожиданно сильный, прозвучал поверх всех голосов. Когда все стихли и оборотились на него, Пётр Иваныч смущённо прокашлялся и, уже тише, но тоном, не сулящим ничего хорошего, продолжил: – Дочь моя взрослая и знает,