воевода.
– Тише, женщина, не серчай. Я ведь не со зла, – примирительно сказал Всеволод.
– «Не со зла» он, окаянец. Чуть на смерть не зашиб.
Торговка, судя по всему, во Всеволоде княжьего воеводу не признала, а может и не знала его вовсе. С каждым годом жителей в Марь-городе становилось всё больше. Многие из новосёлов не то, что воеводу, князя в глаза не видели.
– Пирог с мочёными ягодами купишь? Свежий, только что с печи. Есть с журавиной и есть с брусникой, – настырно поинтересовалась женщина, кивком указав на долблёный берёзовый поднос в руках. Нехитрую утварь украшала внушительная гора выпечки. Слипшиеся пирожки и булки пестрели пятнами вытекшей начинки. По одному из расстегаев, резво перебирая лапками, ползла блестящая зелёная муха. Всеволод брезгливо осмотрел неаппетитное яство. На вид сварганенные из глины и опилок, пироги выглядели как продукт жизнедеятельности какого-то крупного животного. Да и «свежесть» их вызывала сильное сомнение. Впрочем, в разумении лоточников «годность» снеди вообще было понятием с-и-ильно растяжимым. Голод воеводы был велик, но не настолько, чтобы зариться на это…
– Нет, хозяйка. Уж не обессудь.
– Ну, так отрешись отседова! Ишь, какой извыристый11 нашёлся. Сквалыга. По одёже вроде боярин, а по мошне – холоп!
Одарив Всеволода полным презрения взглядом, лоточница, раскачивая необъятным бюстом, отвернулась в поисках новой жертвы для небезопасного угощения и острого языка.
Боясь наехать ещё на кого-нибудь, Всеволод спешился и взял Ярку под уздцы. Толпа, запрудившая междурядья торжища, нещадно напирая со всех сторон, тут же прижал его к мыльной конской шее. Воевода постоял немного, выжидая, но видя, что людской поток не иссякает, отбросил в сторону любезности. Работая вовсю локтями, он принялся пробираться через площадь. Окольничий уже сожалел о том, что решил сократить путь, и не поехал окрест рынка.
С ворчанием проталкиваясь среди навесов, крытых полотном, и лавок, сработанных из досок, воевода глазел по сторонам. Торговля на рядах шла бойко, наполняя площадь характерными звуками. Скрипя петлями, отворялись лари купцов, выкладывающих на прилавки новые партии раскупленных товаров. Весело позвякивали монеты, меняющие своих хозяев. Громко бранились сборщики налогов с заезжим офеней12. Где-то рядом протяжно заревел медведь, ведомый на ремне косматым, под стать косолапому, мужиком.
Напуганая звериным рыком, взвизгнула девка-зеленщица, вызвав приступ гогота у артели бортников. Пасечники, торговавшие грязно-жёлтыми, оплывшими на жаре пластами воска янтарным мёдом отпустили в сторону девушки пару колких шуток. Ответная брань зеленщицы затерялась в громких воплях коробейника, зычным голосом расхваливающего свой товар. Сыпля шутками и прибаутками, подобные ему персоны дрейфовали по торжищу, стремясь сбыть с рук мелкую снедь или дешёвую галантерею.
Внезапно народ растёкся в стороны. Уважительно притихнув,