необрезанный, разве в пуцке дело? А тем и плохо, что тебя, моего друга и собутыльника, запыряют после очередной потасовки в шавармочной, после раввины дорежут, чтобы похоронить по еврейским законам, а если твоя бывшая жена не даст на это согласия, то неизвестно, под каким забором тебя похоронят!
– Моя жена теперь тоже еврейка, – говорит Гена. – И к тому же она мне теперь не жена. Пока я жив, то сумею за себя постоять, а когда умру, то мне будет все равно.
В Израиль Гена приехал йогом, непьющим человеком. Таким он был, когда пришёл на Мамочкино предприятие. Теперь дело другое. У Гены новый гуру. Он ведёт путём правильного употребления, раскрывает тайны алкогольного бытия.
У Гриши много историй – они окрасили ему голову в седину. В одном рассказе старик предстал тринадцатилетним сыном завода, в другом со вкусом нарисовал собирательную картинку одесского винного подвальчика. Была также история Гришиной любви.
После рассказа, между разгрузкой труб и прессованием алюминиевых стаканов, Гриша предлагает выпить.
– Мусульманин! – объявлял старик, получая отказ. – Араб – твой друг!
– Нет, – отвечал Гена. – Я никто. Мои друзья остались в Крыму. Настоящая личность не поддается психозам отъезда. Я думал, Бог ведёт меня, но это всего лишь очередная вспышка на солнце.
– Выпьем, – снова предлагал Гриша.
– Нет, не буду.
Старик поднимал вверх указательный палец:
– Ты ещё не готов! Но истина на твоём пути!
– А хотите, Гриша, я объясню правила игры Го?
– Если соглашусь, по пятьдесят?
Первый раз вдвоём с Гришей они употребили по дороге с работы. Было темно, рядом чернели глубины строящегося торгового центра. Накрапывал теплый дождь. Они присели на скамейку, сооружённую из ящиков румынскими рабочими. Гриша достал из цветастой авоськи одесского производства яблоко, крутанул с треском пробку и наполнил оба пластмассовых стаканчика, которые извлёк перед этим из той же авоськи. Затем надавил двумя большими пальцами под яблочный хвостик, и плод, шипя, распался на две половины.
Гриша сказал:
– Тут мне один местный на днях: «А ты знаешь, что такое телевизор?» Они думают, мы тарзаны из джунглей тайги! Не люблю я этих евреев!
– Как вы можете не любить, если сами?
– Какой же я еврей, если говорю по-русски и водку пью по-русски?.. Произошла большая – всемирного масштаба – ошибка. Мы здесь в западне… Жена и зять убедили. Я ехать не хотел… А теперь внуки болтают на иврите. Он для них родной. Да что я! у тебя дела хуже. Развёлся! Жена в религию ударилась! Говорят, разведённым женщинам в иудаизме непросто.
– Она в прогрессивной секте.
– Какой ещё секте?
– Ну, не в секте, а что-то вроде того. Я даже предполагаю, что она стала баптисткой! Там таких много, – сбежавших от мужей. Мы почти не общаемся. Она не хочет. В общем, не жалуюсь. Тут один мой знакомый свою жену в проститутки определил!
– Один чёрт. Что так, что этак… Другой местный говорит: «А