Екатерина Насута

Дориан Дарроу. Заговор кукол


Скачать книгу

ради. Шакальи тени брызнули из-под ног. И заунывная песня тхагов угасла в реве толпы.

      А все ж таки надо было Нодди сказать, чтоб на итальяшку ставил…

      Эта мысль стала последней: соперник, поддав босой ногой по кучке опилок, вдруг прыгнул. Ловкий, зар-р-раза! Да Перси и не таких ловкачей уделывал. Поднырнул под удар, отступил, чуть тронув косматый бок кулаком.

      – Давай, давай! – орали справа.

      – Наверни ему! – поддерживали слева.

      – Наподдай!

      – Вали!

      – Ты мой, – шептала тысячерукая богиня, улабаясь раскровавленным ртом. – Признай.

      – Бей! Бей!!!

      Бей-убивай… бей-бей, веселей. Обхохочешься до усрачки. Персиваль отступал. И наступал. И обходил итальяшку, время от времени прощупывая ударами.

      Крепкий. И быстрый.

      И достал. Вломил, аж оборвалось внутри, плеснулось через сжатые зубы комом, да не вывернулась. Шалишь, одним ударом Перси не свалить. А итальяшка с лица не переменился. Туповато-равнодушное выражение, как будто насрать ему на все.

      Может, оно и так. Но Персивалю с этого не легче.

      А спину чутка и отпустило. Может, второй раз подставится, чтоб уж совсем?

      Прозевал. Второй раз в голову пришлось. Скользнули по щеке пальцы. А следом, другие, правые, прямехонько в переносицу впечатались. И тут же – многорукое отродье! – в живот. В живот. В голову.

      – Да бей ты его!

      Бей. Убивай. Чтоб совсем. Чтоб не подняться с опилок. Ну же? Или слабо?

      Чтобы раз и со всем покончить. Вылечить от подхваченной в Индии тоски.

      Перед глазами плывет и все красное какое-то, кровью мазанное-перемазанное. Осклабились шакалы, заплясали кости на поясе Кали. Завыли тхаги.

      – Ты мой, – повторяет богиня, и тысячи черепов у ног ее соглашаются.

      – Нет!

      Что нет? Где? Персиваль не там. Персиваль здесь. Вокруг орут-свистят. Нодди показыват, что падать надо. Падать?! Нет уж, Перси сам не станет… Перси должен… дотянется.

      Дотянулся. Не в челюсть – в гранитную глыбину ударил.

      А итальяшка, сжав голову Перси руками, толкнул вниз, вскидывая навстречу колено…

      Гудело. Чуть потряхивало и щипало, не больно, но как-то очень уж мерзопакостно. И Перси хотело было глянуть, чего это такое щиплется, но не сумел открыть глаз.

      Следом пришла мысль, что все это странновато и что, верно, итальяшка тот крепенько приложил коленом об лоб, если сейчас ничего не болит, но чувство такое, как будто бы Перси выпотрошили. И вторая мысль – а не случилось ли в печальный дом от такого удара попасть? Или куда подальше, в тот мир, где к Персивалю совсем иные счеты. Тут Перси перепугался и со страху дернулся, сел – только по плечам захрустело да треснуло чего-то, а знакомый голос сказал:

      – В вашем состоянии рекомендуется лежать.

      Ну тут веки, наконец, разошлись, а по глазам резануло светом.

      – Ложитесь. Умоляю, хотя бы сейчас сделайте то, что говорю.

      – Где я? – спросил Перси, уставившись на потолок. Потолок был высокий и вяло