говорил почти без акцента. Он также владел немецким, русским и большинством романских языков, мы обнаружили это, когда попытались поучить португальский, и он понимал нас лучше, чем мы сами. – Тем не менее летают.
Мы с Кларой помолчали, затем она рассмеялась.
– Некоторые, – согласилась она.
Я быстро вмешался:
– Похоже, вы сами хотите полететь, Френси.
– А вы в этом сомневались?
– Ну, вообще-то сомневался. Я хочу сказать, что вы ведь служите в бразильском флоте. Вы не можете просто так взять и улететь.
Он поправил меня:
– Улететь я могу. Просто потом не смогу вернуться в Бразилию.
– И вам кажется это стоящим.
– Это стоит всего.
– Даже, – настаивал я, – с риском не вернуться или вернуться так, как сегодня. Вернулся пятиместный, они высаживались на планете с ядовитыми растениями. Мы слышали, вернулись они в ужасном состоянии.
– Да, конечно, – сказал он.
Клара начала ерзать.
– Я думаю, – сказала она наконец, – что пора спать.
В ее голосе было что-то недосказанное. Я посмотрел на нее и сказал:
– Отведу тебя к тебе в комнату.
– Не нужно, Боб.
– Но я все равно провожу, – сказал я, не обращая внимания. – Спокойной ночи, Френси. Увидимся на следующей неделе.
Клара уже шла к стволу, и мне пришлось поторопиться, чтобы догнать ее. Я ухватился за кабель и крикнул ей:
– Если хочешь, я пойду к себе.
Она не подняла голову, но и не сказала, чего хочет, поэтому я сошел на ее уровне и пошел за ней к ее квартире. Кэти спала во внешней комнате, Хайва дремала над голодиском в нашей спальне.
Клара отослала прислугу домой и пошла посмотреть, удобно ли ребенку. Я сидел на краю кровати, дожидаясь ее.
– Может, у меня начинается менструация, – сказала Клара, вернувшись. – Прости. Я раздражительна.
– Я уйду, если хочешь.
– Боже, Боб, перестань повторять это! – Она села рядом и прислонилась ко мне, и я обнял ее. – Кэти такая хорошая, – сказала она немного погодя, почти печально.
– Тебе бы хотелось иметь своего ребенка?
– У меня будет свой ребенок. – Она откинулась назад, потащив меня за собой. – Только хочу знать когда, вот и все. Нужно гораздо больше денег, чтобы у ребенка была приличная жизнь. А я не становлюсь моложе.
Мы лежали так какое-то время, потом я сказал ей в волосы:
– Я тоже хочу этого, Клара.
Она вздохнула.
– Ты думаешь, я не знаю? – Потом напряглась и спросила: – Что это?
Кто-то поскребся в дверь. Она не была закрыта, мы никогда не закрываемся. Но никто и не входит без приглашения, а на этот раз кто-то вошел.
– Стерлинг! – удивленно сказала Клара. Она вспомнила о приличиях. – Боб, это Стерлинг Френсис, отец Кэти. Боб Броудхед.
– Привет, – сказал он. Он гораздо старше, чем я бы представил себе отца такой маленькой девочки, лет пятидесяти, и очень устало выглядит. – Клара, – сказал он, – на следующем