осознаёт.
Всегда неумолимо и жестоко.
Не грубо, но безжалостно оно,
категорично, но и не капризно.
Светло как незакрытое окно,
и вновь тревожно, словно перед тризной.
Глуха необъяснимая печаль
к суровой недосказанности слова.
Мне некому по сути отвечать,
зачем я был наказан так сурово.
«Центростремительная сила…»
Центростремительная сила
моя направлена к тебе,
она тебя провозгласила
важнейшею в моей судьбе.
Влиянье силы центробежной
на связь с тобою пишет круг,
и я вращаюсь неизбежно
вокруг тебя как верный друг.
Тех сил направленость различна,
инерциальный их отсчёт
жизнь усложняет неприлично,
ведь человека связь влечёт.
Пусть не без помощи Ньютона
вершатся общности людей, —
цена улыбки, даже стона
не станет меньше, как закона
усилий общих и идей.
«Снова осень душу бередит…»
Снова осень душу бередит,
солнце просыпается неспешно,
а Земля, вселенский эрудит,
вспоминает праведных и грешных.
Часто мы себя не узнаём
в этом бесконечно долгом списке.
Коротаем свою жизнь вдвоём.
Привыкаем время брать внаём,
но свои не открываем риски.
«Мечты кормить с протянутой руки…»
Мечты кормить с протянутой руки
и отпускать, как будто время лечит,
безнравственно, надежде вопреки:
те, что ушли, останутся далече.
Есть у надежды чудная пора,
лишь зрелостью она и объяснима:
рождаемая с возгласа «Пора!»,
не предаёт и не проходит мимо.
Коль вовремя родиться ей дано,
она утешить сможет поневоле,
к уверенности сил добавить, но
от перезревшей ждать придётся боли.
Когда ж в реальность претворить мечты
надежда превращается в поспешность,
наивные не образумишь ты,
а личные не принимает нежность.
Страдают без надежд одни невежды.
Без них душа как тело без одежды.
«Петербургская ночь опускается белой голубкой…»
Петербургская ночь опускается белой голубкой
на сырой парапет, на мои обнажённые сны,
и слабеющий дождь, непогодой стекающий хрупкой,
на окошках чужих выбивает мне имя Апсны.
И не вспомнить уже, как звенящее юное лето,
в малахит с бирюзой облачив ожерелие гор,
на грядущее мне наложило туманное вето,
чтоб вершить перед ним то ли суд, то ли строгий надзор.
Сквозь гримасы дождей я опять свою молодость вижу,
что приходит сюда и толкает сквозь сон в забытьи,
но не станет она с той поры ни на йоту мне ближе,
не расскажет