формата, сумок и прочих ёмкостей, заполненных до отказа различными фруктами. Прилетев в Москву, мы услышали радиообъявление о том, что нам надо подойти к справочному бюро вокзала. Там нас ожидала молодая, модно одетая дама лет двадцати-двадцати пяти. Знаете, бывает такая фигура, как будто она не материальная, а воздушная и парит в воздухе. Вот примерно такой внешне была и эта дама. Она очень мило нас встретила и, узнав о количестве ящиков, позвала двух грузчиков. Дама приехала на машине «Волга». После погрузки части ящиков она с двумя грузчиками уехала, а мы остались караулить ящики. С последним рейсом она взяла и нас. Я пробовал отказаться, но она даже несколько бесцеремонно посадила меня в «Волгу», сказав, что ей приказано привезти нас с собой и она не смеет ослушаться. Мы не знали, кто это такая, а спрашивать было неудобно. То, что она не та, кому адресованы фрукты, я понял, так как та была известной кинозвездой, народной артисткой СССР. Думаю, что всё население Советского Союза знало её по множеству картин, в которых она снималась. В то время у неё была юная дочь, да и она сама, может быть, ещё жива, поэтому не будем называть её настоящего имени, а назовём условно артисткой. В конце концов, это не так уж и важно, да и не будем забывать, что говорить всё время правду так же неприлично, как и ходить голыми.
Так вот, мы не знали, кто такая эта дама, и это затрудняло наше общение. Лично я никогда не думал, что в наше социалистическое время где-то кто-то держит служанку, кем она и оказалась. Барыни и служанки были для меня терминами прошлого века, но, видимо, я ошибся. Для кого-то всё же делается исключение и при социализме. Представилась она Верой и, улыбаясь, уточнила:
– Одна из трёх символов любви.
Жили они в так называемом сталинском высотном доме на втором этаже. Вера показала нам комнату, расположенную с правой стороны прихожей, сказала: «Располагайтесь, это ваша комната» – и удалилась. Комната была средней величины с двумя роскошными диванами и не менее роскошными рисунками на стенах. В комнате находились телевизор, радио, телефон и круглый стол, на котором стояли различные фрукты южного или азиатского происхождения. Видимо, есть и другие поставщики у них, кроме нас. Мы поставили свои чемоданы за дверью около вешалки и подошли к единственному окну. Вид был ошеломляющий. Особенно поразило количество машин на улице. Невольно вспомнил я свою деревню с двумя полуторками. Правда, говорили, что Гындаф Акбер, который жил у нас в деревне и промышлял спекуляцией одежды, привезённой им из Армении, купил недавно старый «москвич». Но разве сравнить эту громаду с тремя жалкими машинами?
– Я подготовила вам душевую, – раздался голос Веры. – Пойдёмте, покажу.
Минут двадцать она инструктировала нас, для чего предназначен каждый флакон, а их было на мраморной стойке перед большим зеркалом не менее двадцати, а потом, указав на висящую чуть поодаль вешалку, сказала:
– После душа одевайтесь в эту одежду.
Здесь