был впечатан в память девушки как и слова того самого письма.
«Ошибка! Это просто очередная ошибка!» – думала Аня. Они просто снова пропустили нужный поворот и номер тринадцать тому подтверждение. Дом сестры, вероятно, остался позади и родная кровинушка, возможно, даже заметила их пикап в окно. Точно! Так и есть.
– Сейчас… Десять, дом десять… улица Светлая! – дрожали руки девушки. – Мы проскочили Макс, я уверена!
– Здесь нет дома под номером десять! – процедил сквозь зубы парень. Он готов был взорваться. Как только могло отчаянье так быстро распалить пламя всепоглощающей ярости? – Улица Светлая! Я лично прочёл долбанных девять табличек… Долбанных девять домов с номерами… А следом что? Тринадцать? Какого хрена это всё значит? – искал виновного Максим.
Ему порой просто патологически было необходимо найти виновного. Плевать на ситуацию и обстоятельства. Повреждённому сознанию нужна была защитная реакция, хоть и являлась она весьма жестокой. Жестокой от того, что виновных, увы, кроме его милой половинки, вряд ли можно было сейчас сыскать.
Однако стоило глазам Ани налиться слезами колкой обиды, как гнев мгновенно отступил. Максим нежно взял девушку за руку. Что же он творит? Разве допустимо такое поведение в их новой жизни? Разве есть место гневу и отчаянию в мирке, что заполнен до краёв заботой, теплотой и любовью?
– Макс… – хотела она оправдаться, видимо.
– Прости, любимая! Я вспылил, и такое не повторится, обещаю! – ретировался парень. – Просто я устал… Мы устали! В общем, я не со зла! Ты права – это просто ошибка! Мы сейчас во всём разберёмся! Всё будет хорошо!
Девушке в ответ приходилось лишь покорно кивать головой. Ком в горле надёжно запер слова.
Она отвернулась к окну, стыдливо вытирая слёзы, как вдруг её внимание привлёк силуэт седой старухи. Высокая трава и расстояние в добрую сотню метров мешало дать чёткую картинку. Однако что-то разглядеть всё же удавалось. Аня была свидетельницей эмоциональной перепалки, не иначе. Об этом свидетельствовала резкая и размашистая жестикуляция, а приоткрытое окно впускало отголоски гневных речей.
«Люди вокруг добрые…» – далёким эхом звучали в голове заученные наизусть строки. Может, слова в письме несли совсем другой смысл, а розовый оттенок ожиданию предало само воображение?
– Только вот неужели нельзя было оставить номер телефона? Думаю, это упростило бы нам задачу, – буркнул напоследок Максим, стараясь смягчить голос, насколько это было возможно.
Однако слова парня фоном растворились внутри пикапа. Девушка внимала отдалённым голосам чужих взору и сердцу людей.
– С кем спорит та старуха? – задумчиво шептала Аня.
– Что? Ты о чём? – недоумевая, спросил Макс, включая с рыком заднюю передачу.
– Та старуха… видишь? Никак не могу понять, куда она смотрит. С кем спорит?
– Да плевать! Старухам свойственно спорить и ворчать. Не всё ли