вновь получилась бесформенная масса.
– Почему ты это сделал?
– Он страшный и злой.
– Ты не любишь страшных и злых?
– Нет.
– Тебе бы хотелось снова увидеть того дядю?
Владик покачал головой.
– Значит, он тоже страшный и злой?
Мальчик кивнул.
Она совсем не заметила, как сзади к ним подошла воспитательница.
– Психолог говорит, что у Владика детский аутизм.
– Что это такое?
– Когда ребёнок как бы погружен в самого себя, словно он отгородил себя от внешнего мира, так ему легче приспособиться к нему.
– Это психическое заболевание?
– Не совсем, просто состояние психики, но если не уделять внимание, то может перерасти в депрессию. Вы знаете, таких людей много.
– Скажите, – Мила отошла в сторону, мельком посмотрела на занятого своим делом ребёнка, – если я правильно поняла, аутизм возникает в связи с каким-то пережитым в прошлом глубоким потрясением.
– Это так, но грудные дети ничего не запоминают, фиксированное запоминание начинает развиваться ближе к году.
Мила вновь наклонилась над мальчиком, порылась в сумке, достала шоколадку.
– Держи, это тебе. Я дарю тебе её от чистого сердца.
Владик без колебания взял сладость, спрятал её в кармане своей рубашки.
– Его здесь не обижают?
– С этим у нас полный порядок.
– Можно иногда я тоже буду приходить к нему? Знаете, я давно хотела иметь ребёнка, но как-то не получилось.
– Думаю, Нина Савельевна не будет возражать, да и мальчик вроде Вас воспринял.
– Откуда Вы знаете?
Воспитательница посмотрела на Милу.
– Женская интуиция.
Мила вновь обратилась к Владику:
– Давай вылепим вместе Мики Мауса.
– Давай.
…Дверь открыли не сразу, долго слышался лязг цепей, затем кто-то всматривался в дверной глазок и только после этого послышался глухой старческий голос:
– Кто там?
– Простите меня, я из прокуратуры, мне очень нужно поговорить с Вами.
Лязг цепей повторился только намного громче, чем в первый раз. В темноте подъезда Мила различила за едва открывшейся дверью сгорбленный силуэт, от которого исходило не менее громкое дыхание, словно от паровоза. Так обычно дышат пожилые люди. Старуха осмотрела Милу с ног до головы, ей стало немного не по себе от такого пристального взгляда.
– Документы покажи, – послышалось из двери.
Мила расстегнула сумочку, вытащила оттуда красную книжку, с которой она ни на миг не расставалась, потому что это был её настоящий пропуск, и без него она чувствовала себя словно без рук. Книжка произвела нужный эффект, старуха даже не стала читать, да и похоже она плохо видела.
– Вы не обижайтесь. Времена нынче такие, приходится не доверять. А то бывали случаи, когда грабители приходили, как в прошлом голу на четвёртом этаже у Голубевых. По башке чем-то стукнули, а пока она очухивалась, они вынесли из квартиры последние ценности.
– Я не обижаюсь.