с распятым Христом. Возле креста располагался аналой, на плоской позолоченной поверхности размещались красиво оформленные углубления для свечей.
– А вон там в углу.
Мила тихо почти на цыпочках пробралась к кресту, стараясь обойти присутствовавших прихожан, подошла к аналою, поставила свечу. Вторую свечу она поставила к иконе какого-то святого, просто она больше всех понравилась ей.
Вышла из церкви, задумалась. Снег по-прежнему падал мелкими хлопьями. Значит, совсем будет тепло, ей всегда нравилось смотреть прямо на слепящее Солнце…
ГЛАВА 2
С трудом Мила узнала свою бывшую школу, здесь всё как-то изменилось, стены покрашены тусклой светло-зелёной краской, а раньше они были голубыми, из боковых фонтанчиков всегда лилась вода, и когда ты испытывал жажду, ты мог напиться среди десятиминутной переменки. Всё ещё в ушах стоял детский смех, топанье ног, как наяву Мила «увидела» игру «в резинки», «услышала» замечания учителей, строгие взгляды. Испытала вторичный страх, когда тебя вдруг вызывали к директору за какую-нибудь оплошность. Ей хотелось вернуть всё, прожить заново, совсем не так, не сделав столько ошибок, избежать стольких глупостей. Вечером школа смотрелась иначе, деревянные полы были выкрашены коричневым цветом, коридоры тёмные, потому что встреча выпускников проходила на третьем этаже в актовом зале, где был накрыт стол, вернее несколько столов, соединённых вместе буквой «Т». За первым сидели преподаватели, пожилых было мало, всё в основном молодёжь, только историк Фёдор Тимофеевич Зиганов пришёл, математичка Светлана Леонидовна Малышева, физрук Александр Борисович Щукин и классная Людмила Алексеевна Прохорова, уже сильно располневшая со времени их последней встречи в 1985 году на выпускном балу. Молодёжь больше шутила, опытный преподавательский состав отделывался от этих шуток, вспоминал былое. Светлана Леонидовна рассказывала среди всеобщего гула в зале о своём первом уроке, когда она, совсем юная выпускница педагогического института, тряслась перед многочисленной аудиторией подростков и строгих внимательных взглядов, подмечающих малейшую ошибку, руководителей практики. На столах стояла выпивка, в основном шампанское, водка, без которой в России не обходится ни одно торжество, закуска, салаты.
– Знаете, – говорила Светлана Леонидовна, и сквозь этот гомон Мила различила её живой голос, который так часто призывал их, детей, к порядку. Теперь это был другой голос, немного погрубевший, глухой, но всё ещё оживлённый. На математичке было тёмное бардовое платье с огромной брошью в виде сирени. Почему-то Мила всё время смотрела на эту брошь, – знаете, я тогда напрочь забыла всё, всю теорему Пифагора, которую должна была впервые доказывать перед учениками. Я даже мел не могла, как следует взять в руку, он у меня крошился, линии получались кривыми. Я слышала, как дети шептались, и мне казалось, что они вовсе не слушают меня, а обсуждают мою причёску, у меня тогда были длинные волосы, я зачёсывала их