отца, один из его братьев дядя Исмаил стал ещё богаче; получается, горе, случившееся в моей семье, принесло им только больше счастья.
– Ты ещё сомневаешься, Фатима? – сквозь завесу своих мыслей услышала я голос тёти Амиран.
– Не могу только одного понять: почему ты так сильно хочешь мне продать эту девочку? Разве она тебе не родственница?
Мне вдруг в этот момент так хотелось крикнуть:
– Стыдитесь тётя Амиран! Ведь я же – племянница Вашего мужа!
Но я не сделала этого, боясь, что своим сопротивлением я навлеку гнев Амиран-апы. Она лишь пожала полными плечами:
– Нет. Эта девочка не является моей родственницей. Она лишь из жалости проживает в этом доме. Лишь только из-за моей доброты и жалости, Фатима-апа. Да будет Аллах милосерден ко мне.
– Разве у девочки нет родственников, которые кинутся искать её? – не унималась Фатима.
– Нет. За это можешь не волноваться. Она – абсолютная сирота, и никто не станет искать её.
– Чем она навлекла твоё недовольство, что ты хочешь отдать мне её за определённую мзду? – спросила Фатима-апа.
– Девочка абсолютно не приспособлена быть хорошей служанкой, а в моём доме нужна служанка.
– Почему ты решила, что она непременно станет хорошей танцовщицей в моей котхе?
– Посмотри только, как изящны её движения, словно она не просто совершает их, а играет на кифаре. Поверь мне, Фатима, она станет настоящим сокровищем в твоей котхе. Благодаря мне эта девочка не умрёт от голода на улицах Самарканда.
– Но, может быть, у неё есть братья и сёстры? Они начнут искать её?
Я видела, как Амиран-апа только махнула рукой.
– Не думай об этом, Фатима. Даже если это и так, её сестра не предпримет ничего, чтобы разыскать её.
– Почему ты так уверена в этом? – произнесла Фатима-апа.
Тётя Амиран вздохнула и с нетерпением заговорила:
– Её сестра не способна на такое. И потом, если ты не хочешь брать её, так и скажи; я продам её в другую котху, будь уверена.
Данная угроза, казалось, возымела своё действие.
– Сколько ты просишь за эту девочку? – спросила Фатима-апа.
– Всего лишь семьдесят пять динариев. Согласись, это – самая подходящая цена.
– Семьдесят пять динариев? – спросила тётя Амиран, казалось, она в душе оценивала эту сумму и то, на что её можно было потратить.
– Больше я не дам. Её ещё многому нужно обучить, – наконец, категорически заявила Фатима-апа.
– Хорошо. Идёт.
– Дай-ка я получше рассмотрю свой «товар», здесь слишком темно. Идём, малышка.
Я почувствовала, как гостья потянула меня за руку, чтобы я вышла из комнаты, в которой находилась всё это время. Мы оказались в холле, где обычно любила проводить время тётя Амиран, когда сидела на софе возле окна и ела свой изюм или халву. Я сощурилась, когда увидела яркий свет. Я впервые осознала, как это прекрасно, когда небо голубое, а солнце такое ясное.
День