сверкали из-под чёлок. Но не было снегирей на рябине. Когда машина тронулась, все замахали руками, а собаки сорвались с места и помчались вдоль забора, разбрасывая лапами облака снега. Они добежали до конца забора, встали на задние лапы, опираясь на забор, и залаяли, говоря то ли «до свиданья», то ли «мы вас любим».
Максимка стоял на коленях на сидении и смотрел в заднее окно машины. Через минуту машина повернула за угол дороги, и пропало всё: и дядя Женя с тётей Валей, и собаки. Только слышался их лай, но и он вскоре растаял. Машина мчалась по укатанной снежной дороге. За окном темнело всё быстрей и быстрей. Рядом сидела бабушка, обнимая внука. Было тепло и грустно. Дни, полные всяких интересных открытий, закончились. Вода тихонько булькала в бутыли, которую обнимал Максимка. В руках его была фотография маленького человека с большим ружьём.
Максимке казалось, что он идёт по лесу с ружьём и с большими чёрными собаками. И он никого не боится, даже медведя, храпящего в берлоге. Вдруг зашелестели крылья птичек – это снегири сели на спинку кресла водителя. Максимка был счастлив. И тихо-тихо запели птички: «пили-пили, жью-жью-жью».
КОРЮКИН Григорий
Ангел Алёна
Бабушка у Матвея умерла ночью. В руках она сжимала свой нательный крестик. Она хотела передать его внуку, но не смогла. Она словно уснула навсегда. Матвей даже пытался ее разбудить. Он положил крестик в карман и пошел в поселковый совет. Там сердобольные женщины поохали-поахали. Посетовали на трудную жизнь и сочувственно обласкали взглядом сироту Матвея, которому недавно исполнилось пятнадцать лет. Они с бабушкой жили вдвоем. Мать умерла еще при родах. Отец где-то потерялся на просторах Севера. Четыре поколения родственников Матвея лежали здесь, на поселковом кладбище, куда он и отвез гроб с бабушкой в последний путь. Соседи помогли с могилкой. Помянули. Выпили за упокой. Матвей прослезился. Все, он – круглый сирота. Надо было исполнить последнюю волю бабушки. Она очень хотела, чтобы Матвей покрестился в церкви.
«Грех ходить не крещеному по православной Земле. Потом останешься один, хотя бы будет у тебя ангел-хранитель, всегда будет рядом», – так перед смертью говорила бабушка.
И вот зажав в кулаке бабушкин крест, Матвей пошел в соседний поселок к батюшке на крещение.
До храма идти 4 километра. Матвей шел, не спеша, вдоль зеленеющих полей под золоченым светом неяркого солнца. Душа у него дрожала от тоски, безысходности и своей незавидной участи. Как дальше жить? Что есть? Где работать? Один. Совсем один. Ни одного родственника – все лежат под досками на кладбище.
Но жизнь продолжалась. Щебетали птицы. Звенели кузнечики. Гена-Кнут выгонял поселковое стадо на сочную шелестящую траву. Журчал ручей в овраге. И блеск от лучиков его струй вонзался в воздух.
В храме Матвей подошел к священнику. Молодой батюшка с капризной бородкой был категоричен: для обряда крещения нужны крестные, без крестных никак нельзя.
– Ну что мне делать? Я же сирота. У меня