а Хэдли напоследок послала Сепу грустную улыбку.
Лэмб уже ушла.
Сеп надел наушники, включил «Любовь разведёт нас по разные стороны» и почувствовал, как пульс подстроился под бодрый ритм песни. Затем собрал пустые коробки и банки, ловко придерживая их рукой.
12. Терпение
Пуля пахла свинцом и оставила круглую вмятину на большом пальце Дэниелса, когда он вдавил её в ствол ружья, удерживая равновесие под порывами лесного ветра.
Злость змеёй угнездилась в животе, пока Дэниелс продирался сквозь лес, разрезая кожу о колючки и шипы. Он вспомнил лицо Сепа, когда тот опозорил его перед его же собственной бандой, а потом спрятался за спиной толстого грека.
«Ты всё равно никуда от меня не денешься, Хоуп, – думал Дэниелс, скрежеща зубами. – Ты получишь по заслугам – ты и твой зубастый дружок».
Он протиснулся под обветшавшим предупреждающим знаком у входа в поместье Уиндеркроссов (прочитать, что там некогда было написано, не представлялось возможным, слова превратились в грязь, покрытую отслаивающейся краской), а когда выпрямился, конец ржавой проволоки оторвал кусок от его уха.
Дэниелс упал на колени, сжимая ухо так, словно мог выдавить из него боль, и взвыл в темноте.
Испачканная кровью рука блестела в лунном свете. Дэниелс вытер её о грудь и вздрогнул. Порыв ночного воздуха обжёг рану, и та начала пульсировать. Он разбил знак прикладом пневматической винтовки.
Дойдя до луга, он распластался по траве, чувствуя, как сливается с ней. Ничего не подозревающий кролик проскакал мимо; его хвост белел во мраке.
Дэниелс не шевельнулся.
Все считали его злым и импульсивным. Думали, он не умеет себя сдерживать. Однако он умел ждать.
Они даже не представляли, насколько.
По дальнему краю луга прокралась лиса. По стволу дерева пробежала юркая белка. Мелькали ещё кролики, но их подёргивающиеся носы не улавливали его запаха. Тянулись минуты, и им вторил только пульс в ране Дэниелса.
А сам он ждал цели, которую требовал его гнев, – самого сложного выстрела, самого большого приза.
Птицы в полёте.
И вот дождался: с деревьев, расправив крылья, спорхнула ворона. Дэниелс прицелился, представил на её месте Сепа – и выстрелил.
Ворона продолжила лететь, тихая и невозмутимая, и, захлопав крыльями, приземлилась на верхушку далёкого дерева.
Он встал на колени.
– Дэниелс не промахивается, – выплюнул он, снова глядя в прицел.
Чтобы доказать это, он взял на мушку ветку ближайшего дерева и нажал на спусковой крючок. Дробина оставила идеальное круглое отверстие в центре свисающего листа.
Дэниелс посмотрел на ворона. Тот повернулся на звук.
– Что за ерунда? – прошептал хулиган.
Ласточка спорхнула с верхушки дерева, низко пролетела над лугом и резко ушла в сторону по дуге.
Дэниелс вскинул винтовку, проследил за маленькой птичкой, пока та не выровнялась над горизонтом, и выстрелил.
Ласточка упала на землю безжизненным комочком перьев.
Дэниелс