заниматься бизнесом. Но это касалось только тех, кто имел особую смекалку, упорство и расчёт. С одним таким мужиком я пересёкся в местечковом городе Псковской области Невеле, откуда были родом мои родители. Хотелось приобрести по сходной цене домик, чтобы при совсем худом раскладе – а перспективы в государстве были не радужными, всё шло к развалу – заняться натуральным хозяйством и таким образом хоть как-то выжить в этой безрадостной обстановке.
Объявление о продаже дома я прочитал на заборе рыночной площади. Забор был буквально облеплен записками о купле-продаже. В основном продавали. Записки были корявыми и в большей массе безграмотными: слова писались с чудовищной орфографией на основе местного неподражаемого говора. Знаки препинания отсутствовали вовсе. Я записал у себя в блокноте несколько адресов с более или менее внятным текстом и направился по одному из них.
Дом стоял на пересечении улиц Урицкого и Карла Либкнехта, рядом протекала заросшая камышом речка Еменка. Дом оказался добротным, аккуратно оштукатуренным и свежепобелённым. На окнах резные наличники ярко-синего цвета. Ставни с пропиленными в них маленькими сердечками были открыты настежь. Не дом, а сказка.
«Такой и стоить будет немало», – подумал я.
Хозяин встретил меня на крыльце, наверняка увидав нового гостя через окно.
– Никак по объявлению? – поздоровавшись, спросил он. – Проходите в горницу.
Он сел на гнутый венский стул, стоявший у круглого стола, накрытого белой чистой скатертью. Я сел напротив.
– Про дом скажу сразу. Сто лет ему будет скоро. И столько же простоит. Его ещё отец строил. Два нижних венца меняли в 50-е. А так – крепкий. Есть кирпичная лежанка с отоплением. Когда-то и русская печь была. Снесли. Места много занимала. А тепла от лежанки вполне хватает. Под домом погреб, холодильник заменяет. За домом сад яблоневый. Есть и сливы. Короче, всё на виду. Пятьдесят тысяч хочу.
– Так это ж какая-то неподъёмная цифра, – отреагировал я. – Шутка, что ли?
Хозяину можно было дать лет пятьдесят. Под стать цене дома. Глаз хитрый, с прищуром. Лицо гладко выбрито, волосы зачёсаны назад, руки на столе, пальцы в зацеп: большие крутят мельницу, иногда останавливаются и смыкаются домиком, что и произошло на последней его фразе.
– Пятьдесят, – повторил он. – Не рублей, конечно, мил человек, а долларов. Сейчас время такое – всё мерится на доллары.
– Так это сумасшедшие деньги! – непроизвольно вырвалось у меня.
– Ну, для кого сумасшедшие, а для кого месячная зарплата. Сейчас доллар гуляет по России с размахом, а то и под ногами валяется, не ленись только поднять.
– Не знаю, где он так валяется. Россия вообще в нищету погрузилась. Работы нигде нет. Живём тем, что Бог пошлёт.
– Ну так если пришёл дом покупать, значит, есть что-то в закромах.
– Я ещё кое-как перебиваюсь. В море хожу механиком под чужим флагом. Месячное довольствие – полторы тысячи долларов. Чтобы на ваш дом заработать, надо без продыха