Что ты! Я лучше пойду.
Сочувственные взгляды и жалостливые голоса мешали забыть ей о том, о чем забыть очень хотелось, беспрестанно напоминая о случившемся, в памяти возвращая туда, куда совершенно не хотелось возвращаться. А в школе никто ничего не знал, и Ника совсем не прочь была присоединиться к незнающим и неведующим, ведь все закончилось вполне благополучно: она счастливо спаслась, почти не пострадав. Стоило ли тогда вспоминать? Надо войти в обычную колею. Все же прошло, все обошлось.
– Я забегу домой, – сказал Степа и исчез, но через несколько минут появилась Марина, всезнающая болтушка Марина, и много-много других замечательных людей.
А потом начался урок, сорок пять минут рабочей тишины и вполне возможного безделья, когда независимо от желаний начинаешь задумываться.
Почему? Почему? Как он осмелился придти? Он же знал: Ника – девушка Дениса. И, все равно, пришел, нисколько не сомневаясь, что она примет и его. «Ты нарочно хотела завести меня». Но ведь все происходило как раз наоборот! Ей и смотреть-то на него было противно, а уж танцевать с ним… Разве она не поэтому отказалась? «Они все обнимают тебя и целуют». «Они»? Кто «они»? Ника никогда не подпускала к себе никого из Денисовых приятелей, особенно тех, кому не терпелось распустить руки. Но, оказывается, со стороны все выглядит иначе.
Будто она готова пойти с каждым из них. Будто она такая стерва и потаскуха, что никто даже не сомневается в ее безотказности, и только присутствие Дениса удерживает от непристойных предложений. И он пришел, уверенный, что она не будет против. Дениса же рядом нет, ничего не мешает! Она же нарочно дразнит, изображая из себя недотрогу, а на самом деле, она обычная шлюха, которую всем можно лапать и иметь. И недаром не так уж много времени затратил Денис на то, чтобы уговорить ее лечь с ним в постель. Шестнадцатилетняя девочка легко согласилась на любовь двадцатипятилетнего мужчины. Разве это не настораживает?
Бред! Не может быть! Уж сама-то себя знаешь.
«Так тебя ласкает Денис». Нику передернуло, она словно опять почувствовала на себе грубую, похотливую руку.
Он видел тогда, у Дениса, и все запомнил. И значит, не только он, но и многие другие думают, будто им позволено вот так, бесцеремонно, легко и просто, и она не откажет.
Ника сглотнула подступивший к горлу комок, сжала пальцы и вдруг заметила вокруг себя спокойный, привычный мир: обыкновенный школьный кабинет, склонившихся над тетрадями ребят. Она посмотрела налево: Степа бесстрастно пялился в окно, вертел в руках авторучку; вперед: у Марины чуть заметно шевелилось плечо, вторя движениям пальцев, выводящим в тетради буквы.
Все прекрасно! Все замечательно!
Ника вслушалась в рассказ учительницы. Та торопливо писала на доске формулу за формулой, время от времени повышая голос для того, чтобы выделить самые важные слова. Ника открыла тетрадь и переписала с доски, только что появившиеся там белые буквы.
А может, лучше пойти домой, чем переживать еще сорок пять минут затишья и жутких мыслей? Ну уж нет! Глупости! Дома такое же одиночество. И потом, она уже справилась с всякими мыслями! Все!