офицер Херст.
– Когда мы успели перейти на «ты»?
– Я старше тебя и могу себе это позволить, давай выпьем кофе, и я расскажу одну историю. Выслушаешь меня, и я отдам тебе все. Ты предотвратишь крупный теракт, станешь легендой, и мы попрощаемся.
– Что за чушь ты городишь, отдай мне пульт и давай без глупостей.
Херст держал Ллойда на прицеле, его глаза налились кровью, Ллойд же был абсолютно расслаблен и хладнокровен.
– Отдам, но для начала выслушай меня и прекрати орать, как свинья на убой. Так что, может, кофе?
– Ладно, ладно, сейчас принесу, и ты расскажешь мне свою чертову историю.
– Еще принеси сигареты, история будет длинной, не курить же мне ваши заменители, я их на дух не переношу. Только без глупостей! Помни, на кону жизнь твоей семьи!
– Где я тебе сигареты возьму? Я не курю.
– Найди, жду тебя.
Херст ушел, Ллойд остался один. Как же слаб разум человека в сложных стрессовых ситуациях, все переходит на уровень инстинкта, где есть два действия – защита или нападение. Херст просто ничего не понимает. Ллойд Грин надеялся, что офицер его услышит и поможет. Херст был его единственной надеждой.
Двери открылись, и показался Херст, едва удерживавший две чашки кофе. В нагрудном кармане офицера виднелась пачка самых дешевых сигарет, предположительно, насильно позаимствованная у бедолаг из обезьянника.
– Вот твой кофе и сигареты, рассказывай, – буркнул Херст.
Он швырнул пачку сигарет и ударил чашкой об стол, кофе немного разлился. В его глазах горел огонь ненависти к Ллойду, хотя это мог быть и страх. Не сразу понятно, что человек испытывает в таких ситуациях. Одно было ясно, как белый день – каждый порядочный мужчина будет так сильно переживать за свою семью. Ллойд нагнетал обстановку, но ничего не поделаешь – играть с эмоциями Херста ему было на руку. Чем больше Херст их показывал, тем сильнее Ллойд его контролировал.
– Спасибо, но можно и полегче. В общем, слушай внимательно. Моя история весьма необыкновенная и даже местами нереальная, но я и не пытаюсь что-то кому-то доказать, просто ее рассказываю. Каждый сам для себя выбирает – верить мне или нет. Некоторые считают, что я псих, другие думают, что Бог избрал меня, – начал Ллойд.
– Как по мне, так ты уж точно псих…
– Слушай и не перебивай. Мне действительно столько лет, сколько заявлено в анкете. Хочешь, верь, хочешь не верь, мне все равно – это факт. В городе, где я родился, люди малообщительные, предпочитают сторониться незнакомцев и немного странных людей. В эту категорию входил и я, но все же есть некоторые, с кем я провел свою жизнь. Мой отец был портным, а мать работала в магазине цветов. Мы жили в небольшом городке Европы недалеко от Франции, это было начало индустриальной эпохи, как обычно говорят, «затяжной экономический кризис». Времена были трудные, но мы справлялись.
Когда мне было девять лет, мать тяжело заболела, денег на лекарства и еду едва хватало. Как мы не старались, мама продержалась всего три месяца. Мой мир рухнул перед моими же глазами. Казалось, что Господь меня возненавидел, иначе, за что посылать ребенку